Обнимай и властвуй (Черное кружево)
Шрифт:
Ашанти оказалась права. Холодная сырость штормовых дней и сменившая ее жара тропического порта стали, по всей видимости, причиной очередного приступа малярии, давно подтачивающей организм капитана. Он пластом лежал на койке, попеременно страдая то от бросающего в дрожь озноба, то от неистового жара. Губы его искривились, выражение глаз казалось безумным. Его, похоже, одолевали кошмарные видения нечеловеческих мук, картины наказания плетьми, клеймления раскаленным железом; он представлял позорную смерть труса, привязанного к орудийному стволу и разорванного на куски. Бономм хотел рома, он требовал его, изрытая проклятия на языках полудюжины стран, где ему приходилось бывать. Ашанти приготовила отвар из трав и чуть ли не силой заставила
На следующую ночь лихорадка наконец отступила. Утром Бономм снова стал самим собой, хотя его еще одолевала слабость. Тем временем тропическое солнце светило по-прежнему ярко, а пассаты дули с неослабевающей силой.
Однажды в полдень капитан Бономм сошел с корабля и направился в город, чтобы собрать своих людей. «Ворону» пришло время поднимать паруса, объяснил он. После того как матросы расстались с последними пиастрами и их головы больше не туманил хмельной угар, они находились в мрачном настроении. Они часто дрались между собой, врывались в дома и насиловали все, что передвигалось на двух ногах и хотя бы отдаленно напоминало женщину. Если капитан не станет что-либо предпринимать, островитяне вскоре перевешают половину его команды.
Ашанти подошла к Фелиситэ, стоявшей у перил и глядевшей вслед капитану, который быстрыми шагами удалялся в сторону центра поселения.
— Мадемуазель?
— Да, Ашанти? — с улыбкой обернулась Фелиситэ.
— Как нам быть дальше? Если вы останетесь на корабле, ваш секрет обязательно разгадают, и тогда нам не избежать неприятностей. К тому же мсье Валькур в конце концов придумает, как нас разлучить.
За все время, пока они находились на корабле, Ашанти ни разу не возвращалась к прошлому и не напоминала Фелиситэ о своем предупреждении насчет этого путешествия и того, что ей не следовало доверяться Валькуру. Она не стала говорить об этом и теперь. Судя по ее тону, Ашанти принимала события такими как есть, и ей лишь хотелось узнать, что они будут делать дальше.
Фелиситэ вздохнула. В эти бесконечные теплые дни, при освежающем ветерке, дующем с моря, ей казалось просто невероятным, что что-нибудь может измениться. Их окружало бескрайнее море, чьи волны набегали на эти берега в течение многих тысячелетий. Песок искрился до боли в глазах, словно хрусталь, в то время как тенистая зелень зарослей, вплотную подступавших к пляжам, манила к себе, обещая возможность насладиться прохладой как днем, так и вечером, призывала забыться бесконечным сном. Однако такое впечатление было обманчивым, и Фелиситэ это понимала. Москиты, словно маленькие демоны, посланные для наказания, людей, облаками вились на каждой поляне вместе с доброй сотней других насекомых, каждое из которых жалило или кусалось. Кроме того, на этом тихом острове безжалостное солнце до того накалило страсти среди местных обитателей, что сделало их способными на убийство. Здесь отсутствовали какие-либо твердые законы, дающие надежду на защиту. Как бы эта земля ни напоминала сады Эдема, на ней не найдется места для беззащитного ягненка. А те, кто здесь жил, были если не хищными ненасытными львами, то хотя бы тиграми или волками, морскими волками…
— Честно говоря, я сама не знаю, Ашанти. Я сделала глупость, согласившись ехать с Валькуром, поверив ему. И я понимаю, нам будет еще хуже, если мы останемся с ним. Но что еще нам делать?
— Я вот о чем подумала, мадемуазель. Где слишком много мужчин и мало порядочных женщин, всегда возникает нужда в пище, в горячих вкусных и сытных блюдах. Мы с вами попробуем открыть харчевню. Вы можете оставаться мужчиной
Мысль показалась неплохой. В мозгу Фелиситэ сверкнула слабая искорка надежды, однако в предложении Ашанти вскоре обнаружились два главных недостатка.
— У нас нет денег, чтобы начать дело, построить хижину и купить мясо, муку, овощи и специи, а также — все необходимое для кухни. А потом, Валькур ни за что не отпустит меня по доброй воле. Он обыщет весь остров.
— Может быть, мы сумеем сделать так, что мсье Валькур не узнает о нашем отсутствии на корабле, до тех пор пока он не уйдет далеко в море. А что касается денег, капитан Бономм, возможно, согласится ссудить их нам, если вы его попросите.
Обсуждение на этом не закончилось. Однако как бы долго они ни рассматривали столь заманчивое предложение, вывод оставался одним и тем же: они ничего не смогут сделать, если не обратятся к капитану.
Тем временем солнце скатилось за горизонт и, как всегда бывает в этих широтах, быстро наступила ночная тьма. В прибрежном поселке, откуда долетали веселые звуки, загорелись огни. Несколько матросов с трудом поднялись на борт и тут же рухнули на лежавшие на палубе соломенные подстилки, которые они называли ослиным завтраком.
Фелиситэ готовилась ко сну, кое-как вымывшись застоявшейся водой из бочонка. Ашанти, взяв ночной горшок, которым они пользовались, оставшись вдвоем в каюте, вместо того чтобы ходить на нос судна, собралась подняться наверх и выплеснуть содержимое за борт. Она также захватила с собой остатки пищи, чтобы выбросить их чайкам. Выйдя из каюты, служанка закрыла за собой дверь.
Фелиситэ улеглась на койку. Убаюканная мерным покачиванием судна, она закрыла глаза и задремала, ожидая, когда вернется Ашанти. Однако служанка, похоже, не торопилась. В конце концов, это было не так важно, у нее, как и у любого другого, тоже могло возникнуть желание полюбоваться звездами. Фелиситэ даже казалось немного странным, что Ашанти до сих пор не проявляла никакой склонности к этому занятию. Похоже, она решила посвятить жизнь служению своей хозяйке в ущерб собственным удовольствиям. Это предположение вызывало у Фелиситэ немалое смущение, поскольку она вовсе не стремилась к тому, чтобы ее служанка пошла на такую жертву, но, с другой стороны, как она могла ей помешать, тем более сейчас. Ей следовало ценить Ашанти и дать себе клятву позаботиться о том, чтобы она Не осталась без вознаграждения.
Прошел час, потом другой. Неужели Ашанти решила развлечься с кем-нибудь из мужчин в темном закутке? Эта мысль показалась Фелиситэ настолько невероятной, что она поднялась с койки и, натянув бриджи и рубашку, сунула ноги в башмаки. Однако, несмотря на то что она обошла все палубы, осмотрев каждый укромный уголок, каждую щель, куда только не побоялась заглянуть, даже отважилась спуститься по сходням в зловонную нору на полубаке, где команда отдыхала в ненастную погоду, ей так и не удалось обнаружить Ашанти. Может, она отправилась в город по каким-нибудь своим делам? Решила разузнать что-нибудь насчет харчевни или найти место, где они сумеют спрятаться от Валькура? Или, увидев издалека капитана Бономма, она набралась смелости, чтобы заговорить с ним? А может, ей просто захотелось прогуляться по берегу?
Каждая из этих мыслей казалась более невероятной, чем предыдущая, однако, как бы там ни было, Ашанти больше не находилась на борту люгера.
Фелиситэ уже собиралась отправиться в одиночку в поселок, когда до нее донеслись приближающиеся голоса и она увидела капитана Бономма, подходящего к трапу вместе с боцманом. Узнав причину беспокойства Фелиситэ, последний сделал непристойный жест, поясняющий возможное времяпрепровождение Ашанти, и предупредил юного Франсуа, что ему не мешает лучше присматривать за ней. Однако сам капитан, подробно расспросив Фелиситэ, собрал достаточно людей и приказал им отправиться на поиски служанки.