Обними. Поклянись. Останься
Шрифт:
Колебание воздуха, пустота, а потом мне в нос проник горьковато-сладкий аромат парфюма. Глеб по-хозяйски приобнял меня за талию, затем властно закинул одну руку себе на плечо, а вторую сжал в пашущей огнем ладони.
Он сказал «моей женщины» или это мне шампанское ударило в голову?
— Богдана, тебе скучно? — наклонился ко мне, едва касаясь губами виска. — Или ты забыла, в качестве кого мы приехали сюда?
У меня отвисла челюсть. Я знала, что он наглый и даже уже привыкла к некоторым особенностям его характера, но сейчас он действительно загнул.
— Это я забыла? —
— О чем ты говорила с Юлькой? — беспардонно перебил мою пылкую речь, на этот раз пристально всматриваясь в глаза. — Что она тебе сказала?
И при этом так обнял, заскользив пальцами вдоль талии… Невесомо и в то же время чувственно. Блин, аж мурашки по коже. Как только попала в поле действия его магнитного поля, так и поплыла, позабыв обо всем на свете. Страшно это, вот так влюбляться. Когда теряешься, плавишься от одного только взгляда. А самое обидное знаете что? Что это чувство безответное.
— Какая разница? Просто поговорили о жизни.
— Не ври. Я весь вечер наблюдаю за тобой. Всё было хорошо, пока ты не увидела нас на улице. И я прекрасно знаю, — добавил с нажимом, — что она сказала тебя какую-то херь, после чего ты стала сама не своя.
— Раз знаешь, зачем тогда спрашиваешь?
— Потому что не хочу строить догадки. Потому что я за*бался это делать. Я хочу чтобы девушка, которой я доверился, так же доверилась мне.
Что-то сладко-сладко отозвалось внутри, защемило в груди, прогоняя из сердца мучительную ревность.
— Не переживай, ничего плохого она не сказала, — припала щекой к его плечу, пытаясь насладиться хотя бы этими скудными крохами. — Предупредила чисто по-женски. Только и всего.
В ответ Глеб уткнулся подбородком в мою макушку и шумно выдохнул.
— Наверное, поведала какой я монстр? Она рассказала, как я издевался над ней, мстя за предательство? Или как трахнул против воли, ибо она сама попалась в свои же лживые сети и была вынуждена послушно подмахивать? Не говорила? Жа-а-аль. Я и сыном её запугивал, и угрожал лишить материнский прав. А знаешь почему? Потому что семья для меня всегда была на первом месте. Я жил и дышал ею каждый миг. А когда мне причинили боль, я отплатил взаимностью. Такая уж у меня натура. Если любить — то всем сердцем. Если ненавидеть — то всей душой.
Я замерла. В ушах дикая пульсация. И страшно, и волнительно. Да, именно волнительно, потому что меня дико возбуждала его дикая грубость вперемешку с ошеломляющей откровенностью. Он не играл, не старался произвести впечатление. Сколько бы мы не общались, он постоянно выставлял себя напоказ, словно демонстрировал всему миру: вот я, смотри, жестокий, требовательный садист, все мои недостатки на виду. Не нравится — вали. Не смотри, не слушай, даже не стой рядом. Но если ты со мной, тогда прими таким, каким я есть. Потому как другим я уже точно не стану. Даже если захочу, не получится.
Я
— Мне абсолютно всё равно, кем ты был в прошлом, — прошептала, когда нашла что ответить. — Важно, кем ты есть сейчас.
Его грудь заметно напряглась. Удивлен или же… Нет, об остальном не хочу даже думать. Не сейчас. Мне так хорошо в этих сильных руках. Пускай этот миг не заканчивается. Пожалуйста…
Когда гости стали потихоньку собираться домой, Глеб нашел Сашу и о чем-то долго беседовал с ним. Мальчик послушно кивал, а потом бросился ему на шею. У меня от такой сцены едва не разорвалось сердце. Бесспорно, ребёнок должен быть с матерью, но когда такая связь с отцом — одной мамой не ограничишься.
Варя, уставшая от беготни, так и заснула за столом. Глеб взял её на руки, и скупо кивнув Юле на прощание, зашагал к выходу. Я даже не посмотрела в её сторону. Смысл? И так понятно, что пренебрегла её советом. А читать немые упреки мне уже надоело. Сначала мать с отцом, теперь вот, бывшая жена понравившегося мужчины. Это не значит, что я не приняла её предупреждения к сведенью. Нет, конечно. Просто я выслушала обе стороны и наконец-то поняла, чего хочу на самом деле.
Мы молча вернулись в гостиницу, погруженные каждый в свои мысли. После того, как Глеб уложил Варю на кровать, я быстро раздела её и накрыла одеялом. В номере было две комнаты, так что спрашивать, где я буду спать, было лишним.
Кое-как содрав с себя платье, накинула удобный халат и уже собиралась принять ванную, как столкнулась в прихожей с Глебом.
— Я думала, ты уже принял душ, — смутилась и быстро отвела взгляд, увидев перед собой виднеющийся сквозь распахнутую рубашку торс.
— Нужно было сделать несколько звонков, — произнес Глеб на удивление хрипло, буравя во мне дыры. — Иди первая.
— Нет, иди ты, я подожду.
— Богдана! — нахмурил брови, скрестив на груди руки. — Я подожду. Иди первой.
— Но…
— Иди, я сказал.
Пошла. Пока наносила гель, представляла, как он стоит под дверью, и клянусь, такой горячей волной окатывало, что едва сдерживалась от мучительного стона. Интимность момента зашкаливала. Вроде, и ничего такого. Помоемся и каждый в свою кроватку, но, блин, у меня даже соски затвердели, и клитор мучительно пульсировал, не говоря уже о влажной промежности.
Не стала пренебрегать добротой. Если пустили первой, это ещё не значит, что можно торчать тут вечно. Быстро сполоснувшись, закрыла воду и кое-как вытершись, распахнула дверь.
— Прошу, — отошла в сторонку, освобождая проход. Оказывается, Глеб никуда не ушел и всё это время ждал меня под дверью. Сердце, как ненормальное, лупилось о ребра, оглушая своей какофонией.
Я не услышала, как он подошел ко мне. Как решительно оттеснил к стене, распахивая полы халата, и только когда впился в губы жадным поцелуем, открыла глаза, застонав от табачно-сладкого привкуса целующих меня губ.
Глава 17
— Ч-черт… — разорвал поцелуй Глеб, тяжело дыша.