Оболенский: петля времени I. Часть 1
Шрифт:
В ад.
Меня затащили в машину раньше, чем я успел пискнуть. Девушка оказалась на переднем пассажирском сидении, я сзади; тем временем мужчина закинул смой ховерборд в багажник, прежде чем ожидаемо упасть на водительское место. Я почувствовал выступающий на спине пот, выискивая пути отступления. Чёрт, надо было кричать.
С другой стороны, знаем мы, как люди мне помогают, проходили. Да и моя пробежка с животным до самого озерца так всех напугала, что никто бы и не подошёл.
— Наверное, это было грубо, — заговорила девушка. — Искренне извиняюсь. Не каждый день
Она достала свой телефон и показала запись на экране: сначала я несусь к воде и проплываю над ней с таким лицом, как будто у меня за спиной сама смерть, а потом псина несётся в воду, будто не понимая, что она не сможет плыть. Её отлично надрессировали преследовать добычу, но вот умом она тварь оказалась обделена.
— Что это было? — спросила девушка. Она остановила запись и ткнула наманикюренным пальцем прямо в морду собаки. — Что за животное? Отвечай!
Что за приказной тон? И вообще, на допросы я не соглашался!
— Говори. Хозяйка требует, — угрожающе произнёс мужчина. Какое давление! Ну давайте, ещё поугрожайте мне, убейте и прикопайте в лесу, и в следующей временной ветке я выплыву из озера сам да убегу — только пятки и будут сверкать!
— Кто эта ваша хозяйка? — закатил глаза я. — Я вас не знаю и отвечать не обязан. Спасибо за спасение и всё такое, но хотите узнать, что это было — дождитесь новостную колонку… Если она будет. Или надо было вытащить животное, а не меня.
— Да как ты смеешь?! — рявкнула девушка. — Тьфу, новости, да что туда пропускают? И вообще, я не плебейка, чтобы ждать! Ты хоть знаешь, кто я? Знаешь, червяк?
Что за истеричный ребёнок? Да Алиса в её худшие дни не такая раздражающая; а если она лет в пятнадцать будет вести себя вот так, даже наша добрейшая мама будет в первых рядах, чтобы дать ей такую сильную оплеуху, что та улетит.
Я внимательно посмотрел на лицо девушки. Красивая даже для кого-то с таким поведением, и она хотя бы не пытается вымазаться ярким макияжем, чтобы выглядеть как малявка, поигравшая в маминой косметичке. Наверное, я слишком мелочный, чтобы кидать камни в огород Риты Гейман, но и её использовать на мне способность я точно не просил. А люди, как известно, пожинают то, что посеяли.
Девушка передо мной в самом деле страшно хороша. Но это ей узнаваемости не прибавляет. Как раз напротив, понимал, кто она такая, я с каждой секундой всё меньше.
После недолгого неловкого молчания я наконец ответил:
— Честно говоря, я тебя никогда в глаза не видел. И называть первого встречного человека червяком довольно грубо. У меня-то есть своя сестра, чтобы её воспитывать, но ты хоть поберегись, что на моём месте кто-нибудь и по лицу тебе может прописать…
Не то чтобы я хотел над ней поиздеваться… но я хотел. Что это за сравнивание себя с плебеями? Тоже мне, как будто передо мной сама императрица.
Девушка аж побагровела от злости. Открыла рот, затем закрыла. Потом снова открыла — ну прямо как глупая рыбка. В конце концов она выдавила:
— Да ты… Да я… Да как ты только… Мне никогда такого не говорили!
— Всё бывает в первый раз, —
Будет ещё незнакомая девица меня запугивать.
— Перед тобой княжна Долгорукова, — подсказал мужчина со шрамом. — Её Высочество София Павловна Долгорукова.
Шестерёнки в моей голове закрутились с бешеной скоростью. Так, а сейчас, в две тысячи сороковом, Павел Долгоруков это…
Кажется, один из младших братьев императора.
Замечательно. Прекрасно. Никогда в жизни людей императорской крови не видел, да и не видел бы ещё сто лет, а тут на тебе. Ещё и нагрубил ей… Стоило догадаться да? С другой стороны, обычно князья просто так по городам не бродят и торговые центры не посещают! Почему я должен был этого ожидать?
И с этой стороны последовал удар. Девица-то молодая, а уже совсем скоро вступительный экзамен в Императорскую академию. У дворянки вроде неё выбор маленький: или учиться заграницей, либо поступать здесь, в Царьгороде. И выбор этой княжны очевиден.
Только вот как она протянет в среде подростков, многие из которых ей особо не уступают, в учебной среде, тот ещё вопрос. Но это не моя проблема; хотя, если кто-то надумает подпортить ей жизнь в академии, я, может, и посмеюсь. Злорадно.
— Так… Её Высочество, — медленно повторил я. Затем вдруг подумал: ну и что с того? Не сам же великий князь меня допрашивает, а всего лишь его дочка, у которой и права-то что-то от меня требовать нет. Не тысячу лет назад живём, в конце-то концов! — Тогда я перефразирую. Я Вам, Ваше Высочество, ничего рассказывать не обязан. Особенно когда меня называют червяком. Что за детский сад? И вообще, чего лезть в такие дела? Быть княжной в наше время скучно?
— Почему ты мне грубишь? Ты знаешь, кто я, верно? Племянница императора! Дядя если узнает, на лоскутки тебя порвёт! — прорычала девушка.
— Так Вы ему сначала объясните, что да почему произошло. Мы в каком веке, Ваше Высочество? По закону все дворянские отпрыски, кроме собственных детей и внуков императора в основном равны обычным людям. Вы даже сама не княгиня, а всего лишь дочь великого князя — что такого в том, что у Вашего отца есть деньги и власть? Это ведь его, а не Ваше.
Задним числом я понял, что переборщил. В голове даже появился тихонький пищащий голосок, нашёптывающий: «Она, конечно, наглеет, но и ты за языком не следишь. Мало ли что по закону, тебя вот полицейский недавно подстрелил. Придёт её папка, и всё, пиши пропало. Может ну его, сначала с моста, а потом попробуем заново? »
Этот голосок я запихал куда подальше. Этого ещё не хватало! Нет-нет-нет, больше никаких смертей — мне это даже не нравится!
Я прокашлялся и собрался извиниться, когда София всхлипнула. Вот же блять.
— Ты… — едва внятно произнесла она. — Почему ты говоришь, как папа? Ненавижу это! Да я тебя…
Она пробурчала что-то ещё. В глазах мужчины со шрамом промелькнуло веселье, прежде чем он спрятал его за маской бесстрастности. Я молча смотрел, как княжна вытирает лицом с чудом не растёкшимся макияжем. Увидь я княжну в антураже заплаканной панды, меня бы точно в живых не оставили…