Обольщение в красном
Шрифт:
– Как странно, – заметила она. – Он соблазняет тебя. Об этом узнает весь мир, и он ничего не делает для того, чтобы расставить все по своим местам?
– Он меня не соблазнял! – Одрианна возмущенно огляделась по сторонам. – В это вы хотя бы верите?
Селия кивнула. Лиззи тоже кивнула, внимательно разглядывая картину на стене.
Дафна перелистнула страницу книги.
– Разумеется, мы тебе верим, моя дорогая, – сказала она.
Негодование Себастьяна было безграничным. И по пути в Лондон оно становилось все более сильным. Воспоминания о встрече с мисс Келмслей
Вообще-то обычно лорд Себастьян не был склонен откровенничать с кем бы то ни было, однако неделю спустя он, к собственному недоумению, рассказывал всю историю графу Хоксуэллу – единственному человеку, который знал хотя бы часть правды, потому что тоже был в «Двух мечах». К тому же Себастьян мог доверять благоразумию Хоксуэлла.
– Она меня отвергла! – воскликнул он. – Она сделала это из чувства мести.
Хоксуэлл вполуха слушал его, не сводя при этом взгляда с игральной кости, катающейся по игральному столу.
– Ну а что тебя так удивляет? У нее есть серьезная причина ненавидеть тебя, поэтому ей и не нравится предложенное тобой решение, что бы там ни гласили общепринятые правила. Ей было труднее пережить этот скандал, поэтому она и не хочет помогать тебе отмыться от него.
Не считая разве того, что он был удивлен. Себастьян полагал, что поцелуй поможет ему закрепить победу. Да и то, как она себя повела, доказывало, что так оно и было.
Но потом он увидел ее там – приосанившуюся и отчужденную, спокойную и уверенную. И она опять оттолкнула его, четко обозначив свою позицию, а ведь Себастьян и не подозревал до этого, насколько она сильна. И еще он не мог и предположить, насколько сильна ее решимость отомстить за своего отца – и это несмотря на то, как смело она вела себя в «Двух мечах».
Одрианна с достоинством завершила их встречу. Это не только произвело на него неизгладимое впечатление, но и разъярило.
– Надо было тебе прихватить с собой несколько бриллиантов, – промолвил Хоксуэлл.
– Если ее нельзя купить женитьбой, то не думаю, что я смог бы тронуть ее бриллиантами, – отозвался Себастьян.
– Материальные вещи имеют обыкновение превращать самые сумасшедшие идеи в нечто солидное и реальное. Она отказалась от безопасной и роскошной жизни, однако она пока не понимает, что ее ждет.
– Что ж, это объясняет ту простоту, с которой ты покоряешь женщин, – сказал Себастьян. – Ты подкупаешь сомневающихся рубинами и жемчугами.
Оба рассмеялись этой шутке, потому что всем было известно, что Хоксуэллу для его побед ни к чему бриллианты. Правда, и денег на них у него не было.
– Кстати, если уж говорить о простоте… Ты в последнее время не видел Каслфорда? – спросил Хоксуэлл.
– Видел. Неделю назад, – пояснил Себастьян.
– Такое ощущение, как будто я его не знаю, – заметил Хоксуэлл. – Вообще-то я приветствую здоровый гедонизм [2] , но его гедонизм стал каким-то темным. Он становится распущенным. Такое ощущение, как будто ему нравится быть подонком.
[2]Учение,
– Им управляет дьявол, только я не знаю его имени.
– Черт, да какие дьяволы могли овладеть им? У него нет наших проблем! Ему бы походить в моей шкуре недельку-другую, тогда бы он понял, как легко можно превратиться в осла.
Впервые больше, чем за год, Хоксуэлл косвенно намекнул на свою пропавшую невесту и на смутные подозрения, касающиеся ее исчезновения. Правда, никто не верил в то, что он сам прогнал ее или того хуже, однако вопросов от этого меньше не становилось, причем в последние несколько дней они звучали все громче.
– Он принадлежал ей? – спросил Себастьян, рискуя нарваться на вспышку гнева Хоксуэлла, который тот силился скрыть. – Я имею в виду ридикюль, который нашли в Темзе.
Глубоко вздохнув, Хоксуэлл устремил невидящий взор в другой конец комнаты. Затем провел пятерней по волосам и вернулся к картам.
– По словам ее опекуна, да, – ответил он. – Знак это нехороший, и я опасаюсь худшего. Бедная девочка!
И не менее бедный Хоксуэлл! Эта девочка могла принести ему деньги, в которых он так нуждался. Ее исчезновение в день свадьбы оставило его в подвешенном состоянии – он не мог жениться еще раз и не мог получить деньги от ее опекуна, который настаивал на том, чтобы деньги не выплачивались до тех пор, пока суд не подтвердит факт ее смерти.
Хоксуэлл сардонически усмехнулся:
– Вот ведь черт, не так ли? Это мне стоит напиться до полусмерти, а не Каслфорду.
– Возможно, у него тоже есть на то причины, но я уже смирился с тем, что ему не нужны ни моя симпатия, ни мои утешения. Нет такой дружбы, которая длилась бы вечно.
– Верные слова, только уж очень грустные. – Хоксуэлл поднял бокал. – За Тристана Сент-Ивса, герцога Каслфорда! Пускай избавится от своих демонов.
Выпив, Себастьян сам произнес тост:
– За здоровый гедонизм и за твою нынешнюю девушку, кем бы она ни была!
– За мисс Келмслей и за надежду на то, что ее можно купить!
– А если нет, то за всех тех, кого купить можно!
Как это бывало всегда, когда они исполняли этот ритуал, Хоксуэлл поднимал бокал еще раз. За кого бы и за что бы они ни пили, он всегда думал о чем-то своем, прежде чем допить остатки спиртного из своего бокала.
Леди Уиттонбери редко разыскивала своего второго сына, так что ее внезапное появление в библиотеке, где он писал письма, немало удивило Себастьяна.
От нее исходили обычная самоуверенность и властность.
Поздоровавшись с матерью, Себастьян осведомился о ее здоровье и демонстративно вернулся к своим письмам, надеясь, что это заставит ее уйти. Увы, этого не случилось.
– Я хочу, чтобы ты знал, что я благодарна тебе за то внимание, которое ты оказываешь брату, – проговорила она.
– Я делаю это с удовольствием.
– Разумеется, это только его обязанность.
– Конечно.
– Всем известно, что он никогда не приобрел бы это звание. Как маркиз, он не должен был делать это. А ты – должен.