Обольститель
Шрифт:
— А что, если до исполнения желания пройдут годы, и годы, и годы?
— Значит, этому желанию еще не выпал срок.
— А что, если тем временем амулет слишком переполнится и в нем не останется места для других желаний?
— А это — одно из удивительных свойств амулета. Он никогда не переполняется. Он вместит столько заветных желаний, сколько родится в твоем сердце.
— Это правда, мамочка?
— Правда, мое сокровище.
Наслаждаясь воспоминанием, Николь взглянула на амулет, и две слезинки, скатившись по щекам, упали на его мерцающую поверхность.
— Надеюсь, что это
Ровно в половине четвертого у Дастина лопнуло терпение.
Оставив кабинет, который он уже в течение часа мерил шагами, Дастин выскочил из дома и поспешно направился к коттеджу Олдриджей. Ждать было бессмысленно. Дастин не мог заниматься ничем другим, как с самого утра думать о Николь. Он дожидался этого визита с нетерпением, которого не испытывал никогда, даже если вспомнить все его самые пылкие любовные свидания.
Дастин отдавал себе отчет в том, что это чаепитие имеет гораздо большее значение не только для него, но и для Ника Олдриджа. Отец Николь дал ясно понять, что это будет испытание, которое определит, даст ли он свое согласие на ухаживания Дастина. Более того, Дастин понимал, что, хотя они с Олдриджем и пришли к некоторому взаимопониманию, отец Николь все еще относится к нему очень настороженно. И хотя Дастин приложил все усилия к тому, чтобы Олдридж разрешил сегодняшнюю встречу, в будущем нельзя было ожидать ничего определенного. От сегодняшнего визита до распростертых объятий еще очень далеко. От Дастина зависело убедить Ника пройти этот путь.
«Не торопись! — мысленно приказал себе Дастин, подойдя к двери коттеджа. — Тебе нужна санкция Олдриджа, а не его приговор. Действуй осторожно ради себя и… ради Николь».
Сделав глубокий успокаивающий вдох, Дастин постучал.
— Это Тайрхем, — чуть помешкав, объявил он.
— Я так и подумал. — Ник жестом пригласил гостя войти. Он говорил дружелюбным тоном, но с прохладцей.
— Прошу меня извинить — я опять раньше времени.
— Я ожидал вас. Присаживайтесь. Ники спустится через минуту.
Дастин задержался в дверях гостиной.
— Надеюсь, ничего не случилось, после того как я покинул ипподром? — спросил он, озабоченно сдвинув брови. — Когда я в последний раз сегодня видел Николь, вид у нее был чрезвычайно веселый.
— Он и сейчас такой, — ответил Олдридж. — Но выездка Кинжала была только началом. После этого она обошла все ваши конюшни, познакомилась с лошадьми и извела вопросами ваших служащих. Она вернулась в коттедж только в третьем часу.
— Она осталась довольна?
— Не то слово, — ответила Николь, спускаясь по лестнице и присоединяясь к мужчинам. — Благодарю вас за предоставленную мне возможность,
Николь, как и обещала, была одета в бриджи и рубашку. Никакой косметики, никаких украшений — лишь изящный серебряный медальон на шее. И волосы ее, распущенные, не скрытые под жокейской кепочкой, были именно такими, какими запомнились Дастину, — облако чудесного черного шелка. Дастин едва сдержался, чтобы не запустить пальцы в эту сияющую массу.
— Вы великолепно держались на лошади, — запинаясь, сказал Дастин. — Я еще не говорил с Брекли после того, как ушел с круга, но уверен, вы потрясли воображение моего непроницаемого конюха.
— Боюсь, что нет, — отозвалась Николь. — Брекли был вполне спокоен, показывая мне конюшни. Тем не менее, принимаю ваш комплимент. И прошу прощения.
— За что?
— За то, что вывела Кинжала, не позвав ни вас, ни Брекли. Но мы с Кинжалом сразу нашли общий язык, и мне не хотелось упускать шанс… Я думала… может быть…
— Говорите смело, — сказал Дастин. — Вы думали, что наше появление нарушит возникшее у вас с Кинжалом взаимопонимание. И были совершенно правы. Именно так и следовало поступить. Так что ваши извинения излишни, но я их принимаю. Но мне хотелось бы услышать, как все же вам удалось приручить моего непокорного жеребца. Я со всем своим опытом едва смог пробить лед непонимания. Кинжал был напуган еще до прибытия в Тайрхем, и страх укоренился в нем очень глубоко.
— Я раскрыла бы вам свои секреты, милорд, но у меня их просто нет. Дело в том, что я женщина. Это знаете вы. Знаю я, а теперь это знает и Кинжал. Тот, кто его напугал, был, несомненно, мужчиной, и страхи Кинжала на меня не распространяются. Мне оставалось только дождаться, когда он определит, кто я, а потом убедить его в том, что у меня самые наилучшие намерения. — Николь бросила на Дастина хитрый взгляд. — Скажу больше: я уверена, милорд, что вы поняли, в чем тут дело, гораздо раньше моих объяснений. Милорд, вы спрашивали о мои секретах. Это тест на знания или на искренность?
Дастин краем глаза увидел, что Ник Олдридж чуть не подскочил в кресле.
— Ники… — начал он.
— Все в порядке, Олдридж, — успокоил его Дастин. — Вопрос Николь совершенно справедлив. А ответ такой: ни то, ни другое. Я просто пытался быть галантным, но, наверное, получилось неловко. Я еще не привык общаться с людьми, которые предпочитают правду лести.
— Милорд, откровенность вам гораздо более к лицу, чем притворство, — лукаво произнесла Николь. — Вам следует почаще повторять свои попытки.
— Хорошо, — пообещал Дастин. — Начну прямо сейчас. Дело в том, что я не прочь подкрепиться. После вашего красочного описания я горю нетерпением отведать ваших лепешек.
— Вы выбрали не самый удачный объект для проверки своей искренности, милорд, — озорно улыбнулась Николь. — Как только вы отведаете моих лепешек, ваш голод тут же уступит место несварению желудка.
— А я все-таки рискну. В конце концов, что за жизнь без риска?
Их взгляды встретились.
— Очень хорошо, милорд. — Николь первой отвела глаза и направилась в кухню. — Прошу вас, пройдите в столовую и приготовьтесь к смерти.