Обольститель
Шрифт:
И все же ему не следовало торопиться, ведь он прекрасно понимал, каковы будут последствия. После опустошающих, безумных объятий должны были последовать нежные слова, тихие ласки, обсуждение будущего. И Дастин предпринял такую попытку, но Николь не была к этому готова. Она была слишком потрясена, чтобы давать какие-либо оценки случившемуся. Если б только Дастин мог удержать ее подольше, дать ей прийти в себя! Он помог бы ей справиться с волнением, убедить ее в том, что отныне они принадлежат друг другу. Но он лишь помог Николь одеться, проводил в коттедж
— Привет, Дерби, — сказал Дастин, остановившись рядом с Николь и Кинжалом. — Прекрасный результат.
— Не нахожу, — отозвалась Николь, глядя прямо перед собой.
— Две минуты сорок шесть секунд. Это гораздо лучше, чем…
— Лучше, но недостаточно хорошо, — перебила его Николь, приподнимаясь в седле. — Я сегодня пройду дистанцию еще раз. Немного позже. Возможно, мне удастся собраться.
— Разумно ли это? — сказал Дастин. — Ты устала. И хватит на сегодня. Завтра мы пройдем дистанцию вместе и отработаем некоторые маневры. А сейчас мы возвращаемся в Тайрхем. От-ды-хать!
В ответ на эти слова Николь лишь обреченно опустила плечи. Дастин ухватил Кинжала за поводья и, не таясь, развернул Николь к себе лицом.
— Как ты себя чувствуешь?
Николь потупилась.
— Нормально, только устала немного и… — Она осеклась, щеки ее густо покраснели. Она снова приподнялась в седле, на этот раз с болезненной гримасой.
Дастин почувствовал тревогу.
— Тебе больно? Я был неаккуратен?
Николь еще больше покраснела.
— Нет. Можно, я сойду с седла?
И тут ужасная догадка поразила Дастина.
— Проклятие! — Он схватился руками за голову. — Я совсем не подумал… Дерби, милая, я беспросветной идиот!
Дастин помог Николь спешиться. Он пытался постичь моральное состояние Николь и совершенно упустил из виду состояние физическое. Ведь он овладел Николь в порыве безумной страсти, не подумав даже изменить позу, чтобы облегчить ей первый контакт. Просто удивительно, как только она еще может ходить, не то что ездить верхом. Для нее ведь это было впервые, мало того, она слишком хрупка для такого крупного мужчины, как он. Ей нужны покой, теплая ванна, а не скаковая дорожка! Видимо, он совсем потерял рассудок!
— Дерби… — Дастин заставил себя взглянуть ей в глаза. — Прости меня.
Николь, уловив покаянные интонации в голосе Дастина, улыбнулась ему, хотя улыбка вышла немного печальной.
— Не извиняйся. Я ни о чем не жалею. Немножко больно, но завтра все пройдет. — Николь смущенно оглянулась. — А где Брекли?
— Пошел сказать кучеру, что мы возвращаемся в Тайрхем.
— Как ты ему объяснил мое состояние?
— Никак. Он сам предложил отложить тренировку до завтра. К тому же он наверняка тоже заметил троих «жучков» на трибунах, наблюдавших, как ты проходишь дистанцию. Можно не сомневаться, они только и ждут, чтобы наброситься на тебя. Дерби, мы не можем так все оставить, — сказал вдруг Дастин скороговоркой. — Нам нужно поговорить, естественно, не сейчас. И не сегодня. Но много времени на раздумья я тебе
— Очень хорошо, милорд. Я приму ванну и хорошенько высплюсь, а завтра мы побеседуем. Вы, конечно, будете очень убедительны, но предупреждаю: не рассчитывайте на мою снисходительность. А если вы осмелитесь состязаться со мной завтра на эпсомской дистанции, боюсь, вам будет стыдно смотреть в глаза своему конюху.
Дастин онемел, пораженный неожиданным поворотом темы, но его тут же захлестнула волна любви, как только он понял, что Николь старается утешить его.
— Вы уверены, мистер Стоддард? — хрипло спросил Дастин.
— Да, и это не бахвальство, — задиристо ответила Николь. — Я, как и вы, милорд, не даю невыполнимых обещаний.
— Его высочество герцог Броддингтонский с супругой, — объявил Пул, возникая на пороге кабинета.
— Они здесь? Сейчас почти полночь! — вскричал Дастин, вскакивая на ноги и бросаясь к дверям. — А Александр?
— Прибыл вместе с родителями, — быстро ответил Пул. — Его высочество расстроен, как и герцогиня, и желает видеть вас немедленно.
— Просите, просите! И приготовьте для них комнаты. Сегодня уже слишком поздно возвращаться в Броддингтон.
— Миссис Ледли приготовит комнаты, милорд. — В вестибюле раздались быстрые шаги. Пул посторонился, пропуская Трентона, вихрем ворвавшегося в кабинет.
— Дастин, нам нужно поговорить.
— Где Ариана?
— Здесь, — ответила герцогиня, входя в кабинет. Голос был исполнен тревоги. — Трентон, я велела миссис Хопкинс отнести Александра наверх и уложить в постель. Он засыпает на ходу. Как только мы побеседуем с Дастином, я поднимусь к нему.
— Что случилось? — спросил Дастин, как только Пул вышел.
— Это ты нам должен сказать! — рявкнул Трентон, испепеляя брата взглядом. — И не вздумай увиливать! Речь идет о моем сыне.
У Дастина перехватило дыхание.
— Кто-нибудь пытался причинить ему вред?
— Нет, но кто-то, вне всяких сомнений, намеревается это сделать. — Трентон достал из кармана измятый листок бумаги. — Вот что я получил два часа назад. Прочти. С замирающим сердцем Дастин взял бумагу. «Передайте своему братцу, чтобы не совал нос, куда не следует. В противном случае можете попрощаться со своим сынком».
— Проклятие! — Дастин дважды пробежал глазами написанное, потом бросил листок на стол. — Я полагал, что они блефуют.
— В последний раз тебя спрашиваю: во что ты впутался и что грозит моему сыну? — Трентон хватил кулаком по краю письменного стола. — Во время нашего последнего разговора ты сказал мне, что два человека приезжали в Тайрхем, угрожали тебе и Александру, если ты наймешь Ника Олдриджа. Когда я попросил посвятить меня в детали, ты сказал только, что занимаешься разрешением этой проблемы. Ты также заверил меня, что Александру ничего не угрожает. Но теперь, как видишь, шутки кончились, и ты не смеешь больше молчать.