Обольстительная леди

Фоули Гэлен

Испуганная Джесинда перевела изумленный взгляд с отца на сына. Рэкфорд заметил выражение недоумения на лице супруги.

— Не беспокойся, дорогая, — с горечью сказал он. — Я законный сын этого человека. Разве ты не замечаешь фамильного сходства?

— Рэкфорд! — одернула она мужа.

Он нахмурился. Скрестив на груди руки, Рэкфорд отвернулся к окну. Он не понимал, зачем сюда приехал. Неужели только для того, чтобы дать отцу еще одну возможность оскорбить и унизить себя, теперь уже в присутствии молодой жены? Маркиз будет топорщить свои колючки, потому

что гордость не позволяет ему предстать перед сыном бессильным и немощным, как будто наказанным Богом за свою жестокость. Но Рэкфорд не желал уступать отцу. Он проделал этот путь не для того, чтобы сносить оскорбления. Он не хотел признаваться себе, но в глубине души в нем теплилась надежда на примирение. Однако встреча с родителями принесла ему лишь горькие разочарования.

С беспокойством взглянув на мужа, Джесинда решила нарушить напряженное молчание.

— Мы искренне сожалеем о том, что тяжелый недуг приковал вас к постели, милорд, — промолвила она. — И приехали сюда, чтобы помочь вам как можно скорее поправиться и встать на ноги.

— Прекрасно сказано, детка. Но я не дурак, меня не обманешь сладкими речами.

И маркиз испытующе посмотрел на Джесинду. Рэкфорд инстинктивно сжал кулаки, готовясь броситься на защиту жены.

— Вы приехали сюда, чтобы задобрить меня и убедиться в том, что я оставлю вам все свое состояние, — продолжал старик.

Долгое общение с лордом Драммондом, слывшим большим скрягой, научило Джесинду терпеть причуды своенравных стариков. Грубые обвинения маркиза в корысти заставили ее лишь улыбнуться.

— Что за нелепости, милорд! — воскликнула она. — Я получила в приданое сто тысяч фунтов и имение в Хартфордшире. Оно досталось мне от отца, и до моей свадьбы им управлял брат. Надеюсь, вы знаете, что мой отец — восьмой герцог Хоксклифф. — Джесинда решила напомнить маркизу о том, что принадлежала к древнему знатному роду. — И он, скажу прямо, был богат, как Крез. Поэтому и без вашего состояния мы с Рэкфордом не умрем с голоду.

— А вы, как я погляжу, за словом в карман не лезете, — заметил маркиз.

— Да, я умею постоять за себя, милорд.

— Дерзкая девчонка…

— Отец, попрошу вас не забывать, что вы разговариваете с моей женой, — процедил Рэкфорд сквозь зубы.

— Может быть, лорду и леди Рэкфорд лучше удалиться? — встревожился мистер Плимптон.

— Нет, позвольте им оставаться, — проворчал маркиз Труро.

— Советую вам послушаться доктора, — холодно сказал Рэкфорд и обратился к жене: — Пойдем, Джесинда.

Однако она не тронулась с места. Скрестив на груди руки, девушка испытующе смотрела на маркиза.

— Что вы так смотрите на меня? — проворчал он. — Хотите лечь рядом со мной на кровать?

— Отец! — с негодованием воскликнул Рэкфорд. Однако Джесинда только усмехнулась.

— Вам не удастся запугать меня, — заявила она. — Я крепкий орешек.

— Неудивительно, если вспомнить, кем была ваша мать.

— Довольно, сэр! — возмущенно вскричал Рэкфорд. Он опасался, что его самого хватит удар, если отец произнесет хотя бы еще одно

оскорбительное слово в адрес жены.

— Не волнуйся, Рэкфорд, все в порядке, — сказала Джесинда, заметив, что муж побледнел. — Я спокойно воспринимаю все слова твоего отца. По крайней мере он говорит их мне в лицо, а не за глаза. Он, безусловно, настоящее чудовище, но мне кажется, что подобным образом он пытается подружиться с нами.

Труро усмехнулся правой стороной рта и стал похож на старого пирата.

— Убирайся отсюда, негодница! — воскликнул он.

— Хорошо, мы уходим. Пусть чудовище отдохнет. Надеюсь, это пойдет на пользу его здоровью.

Рэкфорд обнял жену за талию, и они вышли из комнаты маркиза. Остановившись в коридоре, лорд хотел принести извинения супруге за недостойное поведение отца, но она с улыбкой отмахнулась, не желая ничего слушать.

— Мы немедленно уезжаем, — заявил Рэкфорд.

— Нет, мы останемся здесь, — возразила Джесинда. — Неужели ты хочешь расписаться в собственной слабости? Маркиз обрадуется, узнав, что сумел изгнать нас из дома за десять минут! Пойдем лучше на кухню. Мне не терпится попробовать знаменитые корнуоллские сливки.

Тяжело вздохнув, Рэкфорд покачал головой. Джесинда не переставала удивлять его. Засмеявшись, она взяла мужа под руку, и они направились во владения миссис Ландри.

Вскоре они сидели за деревянным разделочным столом в кухне. Сквозь открытое окно в помещение проникал прохладный вечерний воздух. Старая кухарка суетилась вокруг гостей, не умолкая ни на секунду. Она рассказывала о местных жителях, о свадьбах и детях, родившихся за время отсутствия Рэкфорда. Он с интересом слушал старушку, чувствуя, как в его памяти оживают воспоминания детства. Они настраивали Рэкфорда на мрачный лад, и, чтобы не выдать своих чувств, он заставлял себя улыбаться.

Довольная собой, миссис Ландри поставила перед молодоженами две глубокие тарелки со сливками и полила их теплой темной патокой.

— Угощайтесь, — сказала кухарка. — Это ваше любимое лакомство, мистер Билли. Помнится, пятнадцать лет назад вы обожали это блюдо. Бывало, вас за уши не оттащишь от сливок!

— Как вкусно! — с восторгом воскликнула Джесинда, попробовав угощение.

Но Рэкфорд, опустив глаза, вдруг замер. Его взор туманился от слез. Ему вспомнилась вплоть до мельчайших подробностей та ужасная ночь, когда отец избил его в присутствии школьных товарищей. Рэкфорда бросило в дрожь. Он лихорадочно сжимал ложку в побелевших от напряжения пальцах, словно это было оружие.

— Билли, — промолвила Джесинда, заметив, что он смотрит перед собой невидящим взглядом, и дотронулась до его руки, — что с тобой?

— Извините… Я не могу… Простите!

Он резко встал из-за стола и, стиснув зубы, быстро вышел, чувствуя, что вот-вот разрыдается. Комок подступил к горлу, глаза заволокла пелена слез. Рэкфорд не владел собой.

— Билли! — услышал он за спиной тревожный голос жены и звук ее шагов.

Но когда она догнала его и хотела погладить по плечу, он отстранился.