Оборона Дурацкого замка. Том 4
Шрифт:
— Да как ты вообще можешь так говорить?! — Ожидаемо возмутился Ма. Для вора, привыкшего к быстрым деньгам и таким же быстрым тратам, он вообще был на удивление жаден, — Мы взяли эти трофеи потом и кровью. А ты предлагаешь просто так взять и отдать их этим вшивым ничтожествам?!
— Да они за место в Первом отряде, среди лучших бойцов лагеря новобранцев, победителей демонических орд, должны ноги мыть и воду пить! — Разорялся Иккагецу, в кои-то веки найдя вокруг благодарных слушателей. Сотоварищи лишь одобрительно кивали, грозно хмурились или расправляли плечи от того потока елея, который лил бывший вор на их группу.
Впрочем,
— Этот никчемный рад от души благодарит великого воина за его безграничную милость! Пусть сам Митра явится вам на поле боя за ваше снисхождение. Но все же, позвольте этим недостойным и дальше уродовать окружающий вид своей грязью, господин, — Попробовал его убедить рыжий с бледным, но сосредоточенным лицом. И продемонстрировал весьма недурное владение словом. По крайней мере, для столь молодого раба.
Однако видеть такое раболепство от своего сверстника, да еще с внешностью ирландца-полукровки (которая навевала на него ностальгию по прошлому миру) оказалось противно. Как будто друг, с которым ты провел столько приятных часов, оказался черным риэлтором или создателем пирамиды.
"Они боятся заботы, потому что не знакомы с ней. Даже на самом прагматичном уровне. Это просто не вписывается в их картину мира. И поэтому пугает. Особенно детей, которые не видели другой жизни. Черт, ну как так можно, а? Если уж владеете живым товаром, то обращайтесь с ними соответствующе: никто ведь специально не пинает ящик с апельсинами, которыми торгует. Я не могу взывать к гуманности в этом мире. Но могу хотя бы научить своих соратников бережно обращаться со своей же собственностью. Как с автономным роботом, или, хотя бы, личным оружием. Или вбить в них элементарные правила палкой. Как минимум, в одного из самых непонятливых".
— Заткнись, — Коротко бросил Ма Саргон. И было что-то в его голосе, отчего на площадке разом образовалась тишина. Все вдруг вспомнили о том, каким сильным и безжалостным воином показал себя мальчишка в прошлой битве. Не говоря уже про выживание в перекрестке теней. Это вообще тянуло на эпический подвиг или досужий вымысел.
Обычно его товарищи забывали о том, насколько эффективной боевой машиной является попаданец. В основном, потому что он в жизни вел себя безобиднее кролика в супе: редко обижался, помогал всем по мере сил, уважительно относился к старшим, умел слушать собеседника без постоянных перебиваний, обладал манерами, не дерзил, не грубил, и совсем не старался самоутвердиться за счет остальных. Чем, время от времени, занимались все без исключения: начиная от Каня с его шутками, и заканчивая велеречивыми заходами Уру.
Вот только сейчас волосы на загривке поднялись дыбом у всех без исключения. Даже Юлвей чувствовал себя неуютно. А ведь он, среди всех собравшихся на площадке людей, единственный мог драться с Саргоном на равных. Мог, но очень бы этого не хотел. Слишком уж странным и непривычным являлся стиль его младшего товарища. Совершенно не убавив при этом в боевой мощи.
— Вы только что слышали, как Чжэнь лао сянь-шен обещал нам устроить веселую жизнь, если кто-нибудь из них, — Холодный и пустой, от того еще более
— Успокойся, Саргон. Что на тебя нашло? — Акургаль постарался сделать голос как можно более ровным, но напряжение сквозило в нем, как ветер сквозит в замочной скважине. Он ни разу не видел парня НАСТОЛЬКО злым. И совершенно не хотел выяснять пределов его терпения и последствий припадка ярости.
— Если они заболеют, то не смогут работать. Особенно, если еще и умрут при этом. Но даже так, замерзшие и ослабленные, они не выполнят и половину того, что сделает одетый и более-менее накормленный раб. Или вы настолько хотите показать свое превосходство перед кучей бесправных детей, что ум за разум зашел? Решили сделать это их основной работой? Вряд ли Чжэнь лао сянь-шен примет такое оправдание.
Не в бровь, а в глаз. Именно так можно охарактеризовать его короткую отповедь. Члены отряда действительно слишком долго чувствовали себя отбросами на социальном дне. Поэтому сейчас, получив хотя бы небольшую, но власть, хотели как следует отыграться на новом пополнении. Без перехода черты, разумеется, но люди с синдромом вахтера слишком часто встречались Саргону в прошлом мире, чтобы не распознать симптомы. Совершенно не обязательно применять физическую силу, чтобы самоутвердиться за чужой счет или испортить жизнь другим.
"Правильно писал Цицерон: раб не хочет стать свободным, он хочет иметь своих рабов"", — Раздраженно думал попаданец, пока остальные мялись под его немигающим взглядом, — "Правда, стоит учиться на его ошибках, не перегибать палку и говорить в меру. Есть такая пословица: "язык до киева доведет". Однако самого Цицерона язык довел до отрубленной головы, выставленной в его любимом Сенате".
— Я согласен с Саргоном, — Вдруг поддержал его Юлвей. Впрочем, аристократ, по его мнению, и должен был иметь достаточно чувства собственного достоинства, чтобы его не привлекали мелочные придирки к нижестоящим. Верхние слои, как правило, более снисходительны. Самые грязные и мелочные поступки всегда идут от выскочек.
— Нам стоит бережно обращаться со своим имуществом, — Продолжил он свою мысль, — Если мы не хотим отвечать за последствия.
— Да отдайте им эти жалкие куски. Все равно на них даже спать нельзя. Найти костяную иголку — и пусть шьют себе же наряды до посинения, — Проворчал Камей, — Заодно и обувь сладят из остатков кожаных ремней да бамбука. Не великое дело.
В итоге, мнения разделились. Камей, Юлвей, Вань и Юншэн поддержали инициативу, Каня с Ма обуяла жадность, а Уру строил из себя оскорбленную невинность. Вот уж по кому сильнее всего било нынешнее положение.
— Ладно, с этим покончили, — Заключил Акургаль, — Потом сладят себе что-нибудь. Ночью или еще когда. Да, кстати. Раз уж зашла речь о приказе Чжэня лао сянь-шена… Напоминаю: если кто-нибудь хоть пальцем тронет детей… Или совсем не пальцем… Ма, тебя, в первую очередь касается! Такого доброхота я сам буду трогать копейным древком, пока у подобного сластолюбца не отвалятся все самые ненужные отростки. Приставать нельзя ни к кому!
— Даже к ней, — Добавил Саргон, указав на женскую фигурку. Та отчетливо дернулась, а остальные сокомандники пораскрывали рты от его фразы.