Оборона дурацкого замка. Том 6
Шрифт:
— Ты не мотылек, это верно, — Вдруг раздался голос молчащей до тех пор Богини, — Метка паука идет тебе больше, чем хочется признавать, Ба Мяо, — Ее имя она произнесла медленно, будто смакуя.
— Саргон, — Голос стал более деловитым, — Отойди от этой женщины. Не вздумай напоследок выдавать ей свои тайны. Есть способы отомстить врагу и за Кромкой. Как ты помнишь, у нашей овечки еще осталось две попытки уйти из отары. Она нападет на тебя. А потом оставит последнюю попытку для себя. Очень расчетливо для несчастной жертвы.
«Ага, все как в правилах Темного Властелина. Нельзя болтать
— Я не буду играть в твои игры, Нингаль, — Холодно отозвалась Мяо, — Мой третий и последний раз: взываю к праву на гордость!
«Что такое это право на гордость? И как я могу убедить Нингаль оставить Ба нюй-ши в живых?» — Саргон искал и не находил выхода. Он помнил по первой встрече с Покровительницей: его желания учитывались ровно до того момента, пока не затрагивали планы Богини. А просто так уйти живому свидетелю она не позволит ни при каких обстоятельствах.
От такого расклада у него появился комок в горле. Меньше всего Саргон хотел быть причиной гибели Мяо. Даже если это все будет не всерьез. Даже если обнуление цикла спасительным забвением скроет его ошибки, его некомпетентность и ничтожность. Он будет помнить все до последней детали. И избавиться от чувства вины будет куда сложнее, чем с прогорклым чувством потери друзей на волнах. В конце-концов, он никогда не становился причиной их смерти.
— Ах, этот огонь в глазах. Тебе недостает бамбуковой гибкости, милая гинкго. Стойкость хороша во время застолья. Иметь гибкую спину куда удобней, чем сломанную. Твоя деревянная суть хуже бычьей упряжки. Ты САМА, — Глаза Госпожи Проклятий торжествующе вспыхнули, — Дала мне право решать. — Указующий перст Нингаль в изобличающем жесте показал на ладонь с паучьим символом.
Ба Мяо нахмурилась, открыла рот для гневной отповеди, а затем ее глаза расширились от осознания собственного промаха. Ее собственные действия, ее атака на Госпожу Проклятий во время панического бегства обнулила все обязательства. Позволила Богине вмешаться в ответ на прямую угрозу.
— Именно. Ах, правильно говорил мой почивший супруг: сины могут соображать только когда уже поздно. Вместо накидывания упряжи они закусывают удила. Дергают их, когда конь уже в пене, — Слова казались намеком на некое историческое событие, но контекста Саргон не уловил.
— Ты думала про вервие клятвы, удавку на шее Аркадских Богов. Зримое свидетельство нашего падения. Ваше пресловутое право на гордость. Ах, эта попранная гордость и упивание миражом величия. У любого договора есть свои обязанности, даже если он навязан победителем. Своей косностью ты заслужила очередное наказание.
Дочь коменданта вновь закричала. Ее звонкий голос ввинчивался попаданцу в уши, резонировал в душе, пробуждал все худшие воспоминания разом. Он не хотел, не мог видеть ее страданий. Лишь аура Богини удерживала его на месте, пленяла внимание, не давала броситься на помощь девушки, которую он предал. Пусть и совершенно ненарочно.
— Прекратите, Богиня, этот верный адепт взывает к милосердию! —
— Мягкий, как девочка-однодневка в гареме. Ты последний по твердости среди всех моих бывших и нынешних последователей. Иметь слишком подвижную спину не менее опасно, чем несгибаемую. Когда спина ишака ломается от товара, люди берут другого, а мясо неудачника добавляют в кашу.
— Большая часть ваших адептов стоит в храме в виде статуй. Такую же твердость я получу только искупавшись в бетонной ванне, Госпожа, — Буркнул в ответ попаданец.
— Считаешь, что можешь мне дерзить? Можешь, — Обольстительно улыбнулась Богиня. Она повернула голову к алтарю расслабленным и задорным, удивительно девичьим жестом зачерпнула рукой кровь из небольшой лужи на вершине краеугольного камня. А затем нежно провела испачканной рукой по щеке своего молодого жреца.
— Ничего. У желаний много путей и еще больше, м-м-м, тайных выходов. Хочешь… Еще раз? — Спросила она, подойдя вплотную к нему. Как раньше — к Ба Мяо. Ее губы манили, аромат идеального тела, и так витавший вокруг, ударил в ноздри, пьянил сильнее любой байцзю. Идеальные черты лица манили, хотелось любоваться ими вновь и вновь, глубокое декольте и вульгарно открытый живот заставляли сердце биться в бешеном ритме, а ее поведение будоражило еще сильнее отдельных черт. Создавало иллюзию взаимности.
Возможности продолжения.
— Дыши глубже, — Тихо посоветовала Нингаль, — Ах, твое сердце трепещет синской птицей. Забудь о ней. Ведь у тебя есть я…
Их лица находились так близко, что он чувствовал кончик ее вздернутого носика, ощущал своими губами и языком ее горячее дыхание. Саргон пытался отстраниться, но раз за разом залипал на точеную, выверенную, недоступную смертным красоту. Его взгляд упал вниз, дыхание сперло от восхитительного зрелища. Он усилием воли поднял глаза от очертаний сосков на натянутой ткани, посмотрел вперед. И поймал ее взгляд. В глазах женщины перед ним отражалась Вселенная. Сознание попаданца окончательно уплыло в розовый туман.
— Она дорога тебе. Жаль, — Нингаль отстранилась от него также быстро, как и подошла. Без всякой жалости оставила смертного позади себя хрипло дышать, вожделеюще пялиться на ее задницу и пытаться наскрести в душе остатки самообладания, поймать хоть одну связную мысль в череде фантазий и образов. Хотя бы для того, чтобы избежать конфуза.
— А как же… — Саргон с мукой в глазах посмотрел на силуэт повернувшейся к нему спиной Богини. Не осталось ни одной мысли в голове кроме настойчивых желаний.
Он не понимал. Если покровительница решила его соблазнить и отвратить от Ба Мяо, то у нее под конец определенно получилось.Саргон даже не вспомнил сразу, кто он и где находится, не то, что про другого человека.
Вот только Нингаль сумела разглядеть нечто если не в его взгляде, то в его душе. Поэтому оставила попытку.
— Это не, м-м-м, награда, — Она насмешливо приложила палец к губам и послала Саргону некое подобие воздушного поцелуя. Удивительно, но даже такой пренебрежительный жест с ее стороны полностью погасил ощущаемую обиду от такого динамо.