Оборона дурацкого замка. Том 6
Шрифт:
Разумеется, остались последствия. Разлад, дисгармония внутри, как недавно у самого Саргона. Фантомные боли на долгие дни или даже недели, потребность в дорогих пилюлях и долгом лечении лишь для того, чтобы вернуть прошлый потенциал, не обрушить треснувшее основание. Но кризиса удалось избежать.
— Это была последняя дерзость, — Проронила в пространство Богиня, а затем с хмурой иронией посмотрела на своего последователя, — Я отменила проклятие на ней. Цени.
— А оно не могло само сгореть в пламени души? — С невинным лицом поинтересовался Саргон.
— Не забывайся, слуга. После принятия моей сущности ты — мой раб, — Сладким, но не приторным голосом прошептала она, — Правило для Богов не распространяется на тебя, мой, МОЙ наивный последователь. Чувствуешь, как я держу твою душу?
Он чувствовал. Ощущалось, как будто Покровительница мягко положила обе ладони ему на сердце. Легкое сжатие — состояние инфаркта. Сильное — мучительная смерть от уничтожения органа. Вот только Саргон не боялся. Это же чувство показывало отголосок отношения к нему Богини. И оно ощущалось куда лучше, чем она показывала своими словами или жестами.
— Я понял, Госпожа, — Искренняя благодарность смешалась с постыдным облегчением. Состояние потока ушло вместе с напряжением, и на Саргона опять стала давить разлитая в воздухе похоть. Он бережно и в тоже время жадно взял Нингаль за щиколотку, осторожно отвел стопу, попытался почтительно поцеловать ее.
Получилось сладострастно, однако Нингаль не возражала. Ничего не сказала и после прямого взгляда снизу вверх ей под юбку. Лишь игриво мазнула большим пальцем по его рту, скучающе оттолкнула его ногой в грудь, а затем повернулась к Ба Мяо.
Девушка все еще стояла с закрытыми глазами, сосредоточенно изучала неизвестный Саргону конструкт Нингаль. Мяо не обращала внимания ни на тлеющие угли на коже, ни на расползающуюся на глазах ткань, ни на текущую из уголка рта кровь. Наконец, ее лицо утратило пугающую сосредоточенность, она неохотно разлепила глаза и сказала:
— Я дам клятву в обмен на возможность донести до отца эти знания… — Она начала напряженно, готовая торговаться до конца и стоять на своем. Пока не обнаружила, что из-за духовного огня ее одежда теперь не слишком уступает по открытости фривольным лентам Нингаль.
Девушка пискнула, попыталась прикрыться остатками ткани, сжала бедра, чтобы длинная полоска не открыла чужим взглядам ничего выше коленей… Или хотя бы бедер. Чудовищными волевыми усилиями, несмотря на боль, общую слабость и плывущее сознание, она все же сумела оставить на себе хотя бы какое-то подобие одежды. А затем ожгла двух охальников гневным взглядом и спросила:
— Как я могу точно узнать, что это правда? Признаю, твои видения о демонах истины, но что касается этого… Учжи. Бэй. (Бесстыдник, наглец). Хватит пялиться на меня. Отвечай, где гарантии твоей верности… Нет, о верности говорить глупо. Хотя бы непричастности к демонам?
— В этом месте невозможно соврать Ба Мяо, — Томно произнесла Богиня, — Спроси
— Я все еще считаю себя верным Форту, Ба нюй-ши, — Пылко произнёс Саргон. Его страстность увеличивалась прямо пропорционально сползающим с тела нюй-ши кускам ткани, — Клятва сорока восьми действует. И я не имею к убийству Ланя лао сянь-шена никакого отношения! Падение в перекресток теней произошло случайно, Богиню Чанъэ я оскорблять не хотел, а…
— Достаточно, Саргон. Я подумаю над твоими словами. Просто… Просто отвернись, — Тихо, с отчетливой усталостью, почти опустошением попросила она и принялась рыскать глазами по комнате в поисках уцелевшей материи, пока ее голые ноги призывно белели в опускающейся на зал темноте.
Иногда душевное равновесие способны восстановить самые обыденные мелочи, вроде закрытой от чужаков одежды.
Глава 4
Чайная рушилась. Небольшой, но крепкий с виду домик был построен одновременно с Насыпью. Пережил все бури, перипетии и демонические волны. Оставался стоять после локального Апокалипсиса, стал свидетелем смерти всех своих обитателей. Однако сразу несколько высокоуровневых техник на подземном этаже доконали и его.
Здание рушилось. Исходило трещинами, словно живое существо — кровью, тряслось в последней агонии, роняло осколки плит, штукатурки и кирпичей. Оно в последний раз вздрогнуло, пыль вырвалась из отверстий и прорех словно последний вздох. А затем чайная резко, без перехода, сложилась внутрь себя, будто карточный домик.
Люди снаружи закричали. Кто-то нервно вопил, другие — нарезали круги вокруг здания, рискуя попасть под обломки, паникующую Айру удержал за ветхий, расползающийся пояс невозмутимый фармацевт. Его удивительно безмятежное лицо казалось островком спокойствия посреди бушующего хаоса и истерики.
Глядя на него, не стал лезть внутрь Камей, остановил безнадежный, самоубийственный порыв, успокоилась элами, перестал нервно вздрагивать Кань. Притих и паникующий Ма. Он же первый и обратил внимание на другие проблемы.
— Несносная дрянь! Как ты посмела бросить на землю демонический артефакт! — Злоба и неверие в голосе, вытянутый палец дрожит, указывая на тусклое мерцание «батарейки» в куче руинного хлама.
— Подож. Ди! — Остановил его фармацевт, — В. Нем. Сов. Сем. Нет. Энер. Гии.
— ЧТО?! — Теперь над артефактом сгрудились все остальные участники «ограбления».
— Что творит этот малец?! — Выразил Ма общее мнение, — Ему нужно было только забрать камень и поменять его на эту дрянь! А он устроил здесь второе Опустошение! Хвала Чанъэ, без вала темной энергии. Но нам от этого не легче! Сейчас на грохот припрутся патрули со всего Форта. Бежим, пока не поздно!
— Хочешь оставить здесь его одного? — Ровно осведомился Камей. Видимое безразличие никого не обмануло: Ма втянул голову в плечи, инстинктивно попятился от бывшего бандита. Их прервал нервный смешок Каня: