Оборона Одессы. 73 дня героической обороны города

Филипенко Артем Александрович

К вечеру противник продвинулся еще на 3 км в юго-восточном направлении. Складывалась опасная ситуация: этот прорыв давал потенциальную возможность румынским войскам быстро продвигаться дальше на юг – в сторону Беляевки и на юго-восток – в направлении Одессы. Здесь подступы к городу были слабо укреплены и отсутствовали части второго эшелона и резервы.

Первые оборонные бои за Одессу показали ряд существенных недостатков в обороне, которая страдала от разобщенности армейского и флотского командования. Между генералом Г.П. Софроновым и контр-адмиралом Г.В. Жуковым в горячие дни обороны 7–17 августа возникали спонтанные стычки, перебранки, что вылилось в «перетягивание

каната» и в конкуренцию двух военных структур. Г.В. Жуков подозревал, что сухопутное командование делает все, чтобы «провалить» оборону Одессы. Эти соображения подкреплялись «отступленческими» настроениями командарма Г.П. Софронова 5–7 августа и «странными» действиями армейского командования 16–17 августа, когда из Одессы морем стали вывозиться вооружение и бойцы. Как реакция на подобные действия прозвучала радиограмма, направленная в адрес Одесского обкома партии за подписью секретаря ЦК КП(б)У М.А. Бурмистенко, с требованием: «Одессу оборонять во что бы то ни стало».

Усложнилось управление Приморской армией со стороны Военных советов Южного фронта и Юго-Западного направления, а также организация их взаимодействия с Черноморским флотом. Исходя из этого главнокомандующий Юго-Западным направлением С.М. Буденный обратился 16 августа в Ставку Верховного главнокомандования с предложением: «Приморскую армию переподчинить командующему Черноморским флотом и назначить в помощь последнему командира по наземным войскам». Это предложение, как показал дальнейший ход событий, было принято Ставкой во внимание.

17 августа произошел серьезный конфликт между командованием Приморской армии и морскими начальниками Одесской военной базы. Командир 2-го дивизиона эскадренных миноносцев, находившийся на эсминце «Беспощадный» в конвое транспортов, вышедшем 16 августа из Одессы, донес командующему Черноморским флотом, что он считает необходимым задержать транспорты «Армения» и «Кубань» и учебное судно «Днепр» из-за наличия на них более 100 бойцов, «сбежавших с фронта». Командующий ЧФ приказал: транспорты ввести в Казачью бухту Севастополя, задержать суда и, организовав немедленное обследование этих транспортов, снять дезертиров.

К полуночи командир Одесской военно-морской базы (ВМБ) Г.В. Жуков доложил командующему ЧФ, что Военный совет Приморской армии «преступно» спланировал эвакуацию из осажденной Одессы 2563 младших командиров и рядовых, 437 винтовок и 11 станковых пулеметов, а фактически оружия вывозилось больше. По инициативе Г.В. Жукова вооруженные бойцы, погруженные на учебное судно «Днепр», были задержаны.

На эти действия «моряков» посыпались резкие протесты командарма Г.П. Софронова. Члены Военного совета Приморской армии посчитали действия Г.В. Жукова ошибочными, создающими двоевластие в обороне, однако при личном объезде порта с командиром базы командарм убедился сам, что у снятых с учебного судна «Днепр» командиров и красноармейцев было много оружия. Также с винтовками и гранатами отправлялись из Одессы в Новороссийск и некоторые работники милиции, НКВД и армейский начсостав.

Все это происходило при острой недостаче стрелкового оружия в войсках на фронте. Тогда, когда каждый боец в обороне города был на вес золота, а от отсутствия на фронте всего одного батальона могла решиться судьба обороны Одессы…

Но Г.П. Софронов уверял, что никаких приказов об эвакуации целых армейских подразделений не было, а из Одессы отправлялись только специальные тылы 9-й армии, «заблудившейся» в Одессе, – «специалисты из других армий, которые нужнее будут на других фронтах» и тяжелораненые бойцы… Командарм заявлял, что «пароходов с дезертирами» не было, а осуществлялась плановая эвакуация личного состава, не нужного для обороны города.

По воспоминаниям командарма Приморской,

Г.В. Жуков «в довольно резкой форме» заявил тогда командарму: «Люди сняты по моему приказу, и я буду делать так и впредь». Г.П. Софронов потом признался, что подумал, что Г.В. Жукову «нужно вправить мозги» [156] .

Командир Одесской ВМБ сообщил руководству флотом, что он неоднократно докладывал Военному совету Приморской армии о наличии снарядов, патронов, гранат и винтовок в вагонах на станции в Одесском порту. Однако решительных мер по разгрузке этого боезапаса армейским командованием принято не было, и в результате бомбежки неприятельских самолетов боезапас был уничтожен. Командир базы просил принять меры к тому, чтобы принудить Военный совет Приморской армии прекратить эвакуацию из Одессы каких-либо военнообязанных.

156

Фонды ОГИКМ. Д. 4–1 // Дневник Г.П. Софронова.

С целью ликвидации образовавшегося прорыва командование Приморской армии 16 августа отдало приказ с утра 17 августа провести локальное контрнаступление. Для этого была создана ударная группа в составе правофланговых частей 25-й стрелковой, двух кавполков 1-й кавалерийской дивизии и 90-го полка 95-й стрелковой дивизии, усиленная пятью танками. Она должна была сосредоточиться в районе хутора Дар Природы – село Зисарево и оттуда атаковать противника в направлении Кагарлык – Граденицы. Командование группой возлагалось на командира 95-й стрелковой дивизии генерал-майора В.Ф. Воробьева.

25-я стрелковая дивизия получила задачу: удерживая занимаемый рубеж, контратаковать противника в направлении западной окраины Кагарлыка. В подкрепление ей были направлены из состава войск Восточного сектора танковый взвод, один дивизион 69-го артполка и одна батарея 134-го гаубичного полка. На позиции Южного сектора был направлен и 136-й запасной стрелковый полк. Он получил приказ к 6 часам 17 августа занять и оборонять промежуточный рубеж на линии Карсталь – Фрейденталь, не допуская прорыва противника в направлении Вакаржаны – Дальник. Были спланированы действия артиллеристов и летчиков – истребители с утра начинали штурмовку прорвавшегося противника.

17 августа в 8 часов утра, после короткой артиллерийской и авиационной подготовки, ударная группа советских войск контратаковала противника в направлении Кагарлыка. Одновременно 31-й стрелковый полк 25-й стрелковой дивизии перешел в наступление в направлении юго-западной окраины Кагарлыка.

Наступление вначале имело некоторый успех, однако вскоре сказалось отсутствие у наших войск необходимого количества полевой артиллерии и опыта наступательных операций. Из доставленных накануне в Одессу снарядов успели подвезти лишь незначительную часть. Огневые точки противника не были подавлены, и они наносили советским частям и подразделениям большие потери. Активно действовала вражеская авиация. В результате этого темп наступления снизился, войскам противника удалось задержать наши части и перейти в контрнаступление.

«Спешка, в которой удар готовился, давала себя знать… Два кавалерийских полка – они действовали в пешем строю – не поспели к исходному рубежу в срок и включились в контрудар позже. Встречая сильное сопротивление, части продвигались медленно… При этом противник вклинился в нашу оборону южнее, и там начались бои за Беляевку. В тот день атаки в направлении Беляевки удалось отбить. Ее стойко защищали чапаевцы и подразделение пограничников (они были и в этом секторе). Контратаки наших бойцов поддерживал взвод танков», – вспоминал те бои генерал Н.И. Крылов.