Оборот первый
Шрифт:
— На двадцать шестой этаж?!
— Ну, кто ж виноват, что не на третий. Зато согреешься.
— Очень смешно, — буркнула тян.
Спустившийся вниз лифт гостеприимно открыл двери.
Я взял побледневшую тян за руку и затащил в кабину.
Глава 34
Внутри кабины тян побледнела так, что в сугробе я бы её фиг нашёл, да и самому, честно говоря, стало не по себе.
У кабины не было ни стен, ни потолка — вместо него уходила в бесконечность ледяная шахта. Наличествовали только платформа под ногами и раздвижные двери, сквозь которые мы вошли. Через пару
Вдоль дверей вытянулись два ряда квадратных ледяных кнопок с номерами. Так я узнал, что в здании сорок четыре этажа и две снежинки. Без понятия, что означали эти кнопки, расположенные в самом верху — одна голубая, другая ярко-синяя, но интуиция подсказывала, что нифига не сауну с солярием. И ни тебе кнопки «стоп», ни тебе «вызов» — застрянешь, так хоть помирай тут! Не говоря уж об отсутствующих стенах.
Я с ностальгической грустью вспомнил истыканную бычками многих поколений жестяную табличку в родном подъезде: «Правила техники безопасности». Всякие там «Прежде чем войти, убедитесь, что кабина находится на данном этаже». Раньше над этой бредятиной ржал, как конь, и всё пытался представить, сколько ж надо выжрать для того, чтобы ухитриться таки войти в то, чего нет. А сейчас подумал, что эти самые «Правила» всё же лучше, чем отсутствие стен и самопроизвольно закрывающиеся двери.
Поддавшись внезапной панике, ткнул в кнопку с номером «1». Двери послушно разошлись.
— Не поедем? — обрадовалась тян.
— Поедем, — устыдившись порыва, буркнул я. — Сейчас только воздуха вдохнём на дорожку. Хоть и говорят, что перед смертью не надышишься.
Тян понуро опустила голову. Двери, выждав пару секунд, закрылись. Мне ничего не оставалось, кроме как надавить кнопку с номером «26».
Лифт тронулся и так стремительно набрал скорость, что уши заложило. Тян судорожно вцепилась в меня.
А мне, когда привык немного, даже понравилось. Подумаешь, ни стен, ни потолка! Так-то, если рассудить, нафига они нужны? Из шахты по-любому не выпадешь, хоть в блин раскатайся. А если кому взбредёт в голову стеночку потрогать или прислониться, так и сам себе злобный маньяк. Как говорит мой папа, законы Дарвина никто не отменял. И набиваться сюда, как селёдки в бочку, народ не станет — пешком прогуляются или подождут. Куда действеннее сработает, чем любые «Посадка не больше четырех человек». У нас, известное дело, где четыре, там и пять, а где пять, там и двадцать пять. Приятель у меня в бизнес-центре работает, рассказывал, что им какой-то мудрёный лифт поставили, с датчиком. Если народу набьётся больше, чем по технике безопасности положено, лифт тупо никуда не едет. И чего? Недели тот датчик не прожил, нашлась добрая душа, которая его то ли сломала, то ли отключила. А тут, пожалуйста — сама конструкция лифта уже защита от дебила. И никакой тебе лишней нагрузки на технику. Впрочем, они тут и на ледянках носятся, не заботясь о защите. Упадёшь — ну, сам дурак. Ещё, небось, и штраф выпишут: не умеешь ездить, ходи пешком. И мороз им нипочём… Крепкие ребята, в общем. И дай бог, чтобы этот Мишель не лучшим представителем своего мира оказался.
Всё это пронеслось у меня в голове, пока мы поднимались, и я даже панорамой города полюбоваться успел — красота! Тян, правда, так и не смог заставить открыть глаза, чтобы тоже посмотрела. На двадцать шестом этаже вывел
Дверных звонков в этом мире не признавали. Из дверей, расположенных с двух сторон от лифтовой площадки, на том месте, где у нас находится глазок, торчали рукоятки коротких рычагов. А самих глазков не наблюдалось. Я вспомнил ледяные стены информационного центра и страховой конторы, и то, что снаружи происходящее внутри помещений тоже не просматривалось. А изнутри на улицу — пожалуйста, любуйся. Здесь, видимо, тот же механизм работает.
Я подошёл к нужной двери и тронул рычаг. За дверью негромко звякнуло. Я, восхищённый своей сообразительностью, дёрнул рычаг ещё раз, теперь уже от души. За дверью задребезжало так, словно в огромную кастрюлю накидали бубенцов вперемешку со ржавыми гайками и затрясли. Через секунду дверь распахнулась.
— Вы всегда так трезвоните?! — рявкнул взбешённый Мишель.
— Нет, что вы, — обиделся я. — Когда пожар, звоню гораздо громче.
— Что вам нужно?
Ага, а то ты не понял, что мне нужно. И ледянку свою драгоценную у меня под мышкой ни разу не заметил.
— Я пришёл рассказать вам о своей любви. Это ведь вас двадцать лет назад в мире С-P45298/B продали в королевские танцовщицы?
— Чего? — обалдел Мишель.
— Ах, это такая грустная история! Как вспомню, так рыдаю… Разрешите войти? — И, не дожидаясь ответа, я проскочил мимо Мишеля в квартиру. Лишние свидетели тому, что собирался проделать, точно не требовались.
Едва дождался, пока Мишель надменно, явно готовясь высказать мне всё, что думает о подобном поведении, закроет дверь, и схватил его за руку с браслетом. Заломил её назад, а самого уронил на пол, ткнув носом в то ли пуф, то ли тумбочку.
— Что вы делаете?! — взвизгнул Мишель.
— Лишаю тебя средства связи, — сдирая с его руки браслет, объяснил я, — очевидно же.
Мишель попробовал дергаться. Я с удовлетворением понял, что, во-первых, драться он не умеет, а во-вторых, слабее меня. Перехватил руку Мишеля поудобнее, от чего тот ещё пронзительнее взвизгнул.
— Мои сбережения в банке, под защитой активного кода! Для того, чтобы снять деньги, необходимо моё личное присутствие! Та сумма, которую вы сможете снять с браслета, ничтожно мала, даже на карманные расходы не хватит!
— Ничего, я скромный. Экономить буду.
Мишель едва не зарыдал. Что-то мне подсказывало, что сумма на браслете карманные расходы всё-таки превышала, вряд ли Диана три копейки перевела. Ну да чёрт с ним, не грабить же, в самом деле, пришёл. Снятый браслет отдал тян:
— Подержи.
Всё, теперь Мишель полицию не вызовет — если я правильно понял, браслеты в Нимире — единственное средство связи. Можно переходить к следующему пункту.
— Сексапильная блонди, которая час назад приходила к тебе в контору. В шубе, в очках, сиськи такие, что мертвый оживёт. Чего она хотела?
Мишель попытался съёжиться:
— Не понимаю, о ком вы говорите.
Я наклонился к нему и проникновенно заглянул в глаза.
— Скажи, дружище. Тебе когда-нибудь ломали пальцы? Постепенно, один за другим?
Не помню, в каком фильме я услышал эти добрые слова и увидел сочувственное выражение лица, которое попытался изобразить, но на Мишеля подействовало. Он побледнел, как смерть.
— Вы не сделаете этого!
— Хочешь проверить? — Я угрожающе потянул заломленную руку вверх.