Оборотень
Шрифт:
Михаил отнёс пустые чашки на свой стол, принёс стул, сел рядом с Викентием.
— Ну-ка, ну-ка…
— Сирота с раннего детства. Родители сгорели при пожаре. Через одиннадцать лет, опять же в огне, погибла его опекунша. Сгорела.
— Интересно… Совпадение, как думаешь, Вик?
— Я человек простой, простодушный! Могу, конечно, поверить и в совпадение. Однако, заставляет задуматься… Итак, опекунша Забурина, Покалькова Ульяна Антоновна, работала медсестрой в отделении патологоанатомии. Там же, в морге, стал трудиться и вновь осиротевший шестнадцатилетний Григорий. Заметь, он окончил школу и больше нигде не учился. Но
— Значит, свою работу в морге он любил?
— Вот-вот… В тюрьму попал за драку со смертельным исходом.
— Всего три года получил? — удивился Михаил. — Что же случилось?
— Смягчающие обстоятельства. Свидетели показали, что погибший был зачинщиком драки, оскорбил Забурина, насмехался.
— Каким же образом?
— А у Григория Александровича, видишь ли, есть особая примета. Физический дефект, который он, видимо, воспринимает как уродство. И сильно комплексует по этому поводу.
Викентий перевернул страницу в деле Забурина, показал фото, сделанное уже после суда: белокурая шевелюра заключённого была сбрита, и на Михаила глянуло безухое ассимитричное лицо. И оно уже вовсе не показалось ему ангельским: глаза — в щёлочку, губы стиснуты, открывшийся изъян отталкивает взор. Другой, другой человек! Словно, обнажив, хоть и невольно, свой физический недостаток, Забурин обнажил и свою внутреннюю суть…
— Да-а, — протянул Лоскутов. — Ангел-то, похоже, падший. То бишь — Сатана… Комплексует, говоришь?
— Да. А как подобные комплексы отражаются на психике, мы с тобой знаем.
— Значит, будем искать Забурина? — подвёл итог Лоскутов.
— Его. Но и Касимова со Степановым тоже. Сейчас составлю запросы по их месту жительства, отошлю. И вновь пойдём к бомжам, фото показывать будем. Ну и, конечно, размножим, по всем городским отделениям разошлём. Ох, верю я Миша, что он ещё в городе. Хочу верить!
Викентий закурил, помолчал немного, потом спросил:
— Ну, давай, что там у тебя?
— Вот. — Михаил достал из сейфа ещё одну стандартную папку. — Дело об убийстве неизвестного в Коцарском переулке, на складе торговой фирмы «Бинго». Забрал вчера у Антона Ляшенко. Долг платежом красен!
— Да, помню. — Викентий кивнул.
Капитан Ляшенко, следователь из соседнего отдела, буквально на днях тоже забрал одно висевшее на них дело — ограбление профессорской квартиры. Антон Ляшенко подсел к Кандаурову в столовой, сказал, что ограбление это связано с делом о самоубийстве, которое он недавно расследовал: и то, и другое произошло в одном подъезде. Спросил, не против ли будет майор, если он у него дело заберёт. Викентий был только рад. Через час Ляшенко пришёл с разрешением от начальства и унёс документы. Когда же, после разговора с больным в профилактории, Викентий поинтересовался, в чьи руки попало «дело Витька» — так он условно назвал убийство на складе, ему сказали — у капитана Ляшенко. Он обрадовался, что может отплатить Антону услугой за услугу. Ему нравился этот молодой следователь: способный, умный, цепкий. Кандауров охотно бы взял его в свою команду, да только Антон был человеком очень самостоятельным. Предпочитал не подчиняться, а сам вести расследование. Что ж, Викентий это понимал.
— Ты уже полистал материалы? — спросил он у Лоскутова. — Ну, что Антон там успел раскопать?
— Кое-что есть. Установил
— Так, Михаил. Надо вновь допросить директора. Ведь замок на двери склада не ломали, отпирали. У кого ещё мог быть ключ?
— Антон об этом тоже подумал. Но директор скрылся куда-то. Домашние говорят: уехал в командировку, куда и насколько не сказал.
— Значит, дай задание кому-то из наших: пусть начинают искать. И вновь допрашивают — грузчиков, шофёра, заместителя, бухгалтера…
Викентий задумался. Потом покачал головой:
— Не знаю, даст ли нам это что-либо. Мальчишка, Витёк этот, случайно ведь там оказался. И ушёл незаметно. Или кто-то видел его? И как это связано с «упырём»?
— Может, вообще никак, — согласился Лоскутов. — Но покопать нужно. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь!
Капитан Лоскутов любил вставлять к месту пословицы и поговорки. Он говорил с восхищением: «Сколько веков назад придумали, а лучше не скажешь!» Теперь, собираясь выйти, он вдруг вспомнил ещё кое-что.
— Кстати, Антон, отдавая мне дело, сказал, что вчера же к нему приходил Игорь Лунёв — ну, тот самый журналист. Между прочим, интересовался именно этим убийством, в Коцарском переулке.
— Вот настырная братия, эти газетчики! И что Антон?
— А что? У Лунёва было разрешение от генерала. Он ведь часто пишет на криминальные темы. Так что Антон рассказал ему кое-что из следствия, не всё, конечно. Договорились, что будет держать Лунёва в курсе. Он же не знал, что через два часа я явлюсь и дело заберу.
— Скоро, значит, к нам пожалует. Я помню его, встречал как-то. Какая-то там у него личная история интересная.
— Жена от него ушла, а сына он себе оставил. Сам воспитывает мальчишку. Это весь город, наверное, знает. Человек-то он, вообщем, известный.
Викентий тут же подумал о своей дочери и позавидовал Игорю Лунёву. Он тоже хотел, чтоб Катюша осталась с ним. Но бывшая жена жёстко пресекла все его попытки, уехала, увезла девочку, и несколько лет он даже не знал, где она. А полгода назад вдруг получил от Кати письмо: «Дорогой папа! Мама разрешила мне написать тебе. Я так рада, потому что всегда помнила и любила тебя…» Что смягчило сердце бывшей жены? Время ли и утихшая обида? Или, может, она на практике убедилась, что он — не самый плохой на свете мужчина? Теперь Викентий регулярно переписывался с дочерью, а в отпуске собирался съездить к ней в гости. Дело «угличского упыря» отодвинуло отпуск.
ГРИНЯ
Когда Гриня хотел, он у любого человека мог выведать всё, что ему нужно. Исподволь, так, что собеседник и не догадывался о направленности разговора. Это был всего лишь один из многочисленных талантов Грини, которыми он гордился и за которые любил себя. Впрочем, «любил» — слабенькое слово. Гриня уже давно подозревал, что в нём есть некое высшее начало. Первое время он думал, что — Божественное. Но потом пришло озарение: он — семя Демона. Демона-инкуба. Ведь они — тоже бессмертные божества. Только иной сути. Падшие ангелы. И кто знает, чья сила сильнее! Коль идёт непрерывная битва Добра и Зла, битва без начала и конца, значит и силы равны. А значит и правда неизвестно на чьей стороне. Может быть, Зло нужнее людям, может быть, в нём — вечный двигатель жизни и прогресса. А Добро — утопия…