Оборотная сторона Бога
Шрифт:
– На безрыбье, значит, – кивнул Светлан. – В стране лилипутов и карлик – гигант.
– А вдобавок вроде бы бессмертен, как Великие, – физически, то есть.
– Вроде бы?
– Процентов на семьдесят, по нашим прикидкам. Не хватает данных, понимаешь? Уж очень он стережётся.
– Так он всё-таки кто: царь или бог?
– Вообще-то раньше он звался царь-жрец. Затем вторая должность как-то потерялась.
– А вскоре появится новая, да? На повышение идёт наш царёк!
– Если пустят.
– Э? – удивился он. – Кто?
– Вот это я и хочу узнать.
Светлан наконец раскопал что-то, похожее на меч, с сомнением оглядел, затем потрогал остриё. Заточен инструмент был неплохо и выглядел нарядно. А вот что до крепости клинка… И на сколько же орков его хватит? Вообще, это идея: измерять прочность мечей в орках. Лучше бы, конечно, в урук-хаях…
– Не нравится? – поинтересовалась Лэлли.
– Скажем так: не в восторге.
– А что ты скажешь о клинках, которые рубят сталь так же легко, как твой кладенец – дерево?
– «Там чудеса, там леший бродит», – хмыкнул Светлан. – И русалки – ах!..
– Любишь иной пол, да? – спросила девушка одобрительно.
– Есть такой грех, – кивнул он. – Но больше – глазами. Видишь ли, я всё же художник.
– А почему только иной? Разве мужчины не бывают прекрасными?
– Не настолько. И потом, я же сам – они… со всеми вытекающими.
– Ну да? – прищурилась Лэлли. – И что же, интересно, из вас…
– Замнём, ладно? – поспешил прервать Светлан, вдруг ощутив себя в шкуре Крона: эта малышка мыслит слишком шустро, чтобы позволять себе такие оговорки. – Лучше расскажи о чудесных клинках. Кто выковал их: гномы?
– Ковали-то они…
– Но?
– Гномы – отличные мастера, но поднять ремесло до высот искусства умеем лишь мы, эльфы. Сейчас это называют магией, хотя мы вовсе не волшебники – просто чувствуем и ценим красоту везде: в природе, в вещах…
– В оружии, – подсказал Светлан.
– И что? В нём тоже есть своя прелесть. Страшненькая, понятно, – но ведь это не игрушки, не музыкальный инструмент.
– Красиво функциональное, да? А уж какие там функции… Ладно, давай разберёмся с изготовителями.
– Конечно, мы не куём сами – ещё не хватало!.. Потому гномы и приписывают себе авторство, что их допустили приложить руки к нашим шедеврам. Но много ли значат руки без головы? Разве дворцы возводят каменщики, а не зодчие?
– Ни те, ни другие, – уверенно заявил Светлан.
– А кто?
– Правители, кои этих зодчих нанимают. Кто заказывает музыку – тот и главней.
– Вот это, видимо, изобрели люди, – рассмеялась Лэлли. – Даже у гномов не возносят правителей настолько. И ни у кого из древних, кроме, пожалуй, гоблинов. А может, вы у них и научились?
– Скажи ещё: произошли от них, – усмехнулся Светлан. – Кстати, идея не такая глупая – возможно, там Скиталец и прихватил недостающие гены, чтоб из обезьяны сотворить homo. «Гляжусь в тебя, как в зеркало», ага.
– Ну, не обижайся, – попросила эльфка, давясь от смеха.
– Тут не обида – горечь, – возразил он. – Разве не чувствуешь? Вон Крон и вовсе сравнил людей с крысами.
– Вполне достойные зверушки, – прищурив длинные глаза, заметила Лэлли. – Весьма смышлёные, очень живучие.
– Точно, этого у нас не отнять, – согласился Светлан. – Любая помойка – нам дом родной. И не чудо ли, что с таким хлипким здоровьем, слабые и уязвимые, мы, однако, сделались хозяевами планеты, обставив куда более достойных? Хвала Всевышнему, сумевшему провернуть такой фокус!..
– Это ты-то слабый?
– Я – то самое исключение, – пояснил он. – Большинство относит меня к монстрам. Как и Артура, впрочем.
– Зато потом про вас станут складывать легенды.
– Это утешает, – хмыкнул Светлан. – И в какой роли станем фигурировать там: главных злодеев?
– Ну, ты нескромен. Сразу и главных.
– Нас опять увело, – заметил он. – Стало быть, гномов не уважаешь?
– Гномы упорны и умелы – кто же спорит? Почти в любом деле они достигают мастерства, если берутся, – даже в музыке, даже в поэзии. Но речь-то о настоящих вершинах, где творцы почти равны богам. Когда песня очаровывает, а набор слов делается заклинанием.
– Вот! – ухватился он. – Где начинается магия, да? Хоть ты и не любишь это слово.
– Всё непознанное принято называть магией, – сказала Лэлли. – И куда ж она прячется, когда приходят знания?
– «Куда уходит детство», ага… Это ж сколько вы могли познать за столько миллионов лет!
– Вагон и маленькую тележку, – хихикнула она.
– Делаешь успехи, – заметил Светлан. – От «некоторых» слов – к целым фразам? Скоро и впрямь начнёшь читать мысли.
– Если сам захочешь. Разве не понял, как это должно обставляться?
После годового общения с ведьмами смутить Светлана было трудно. И всё же поднимать такие темы не стоило. Поглядев на малышку, он вздохнул:
– Лучше б ты была совсем крохотулей.
– Почему? – удивилась та.
– Легче было бы абстрагироваться от тебя. Видишь ли, милая, для нас это куда серьёзней, чем способ познания. Иная физиология, видимо, – иные предпочтения, цели… Мы-то, в отличие от вас, живём недолго. К тому же подвержены болезням.
– Что может быть важнее познания? – пожала она плечами. И улыбнулась: – Тем более, в сочетании с удовольствием. И как тут разделишь? Ведь даже у вас говорят: «они познали друг друга».
Уже и это знает, покачал головой Светлан. Ну, молодец!.. А вслух произнёс: