Оборотни Его Величества

Илларионова Алина Юрьевна

– И не вздумай еще раз заявиться ко мне на работу, – добавил столичный гость.

– Так где же еще искать вас днем?

– В следующий раз вместо меня ты найдешь проблемы, – не удостоив подчиненного прямым ответом, процедило начальство. – Мне нужны карта, измеритель и циркуль… – Мужчина коснулся руки ветродува, считывая мысли. – …Та-ак, за никчемной льдиной вы прогуляться не поленились, зато циркуля у вас нет. Идиоты!

Угу, еще бы лекало попросил. Им с циркулем самое место в мешке охотника за головами как раз между замороженной курицей и парализующими браслетами.

Тем не менее ментат из команды смотрел на более опытного коллегу с немым обожанием, да и ветродув был уверен –

этот сам выкрутится и группу выручит. Начальник достал из кармана записную книжку с карандашом и застрочил столбцы чисел, то и дело прикладывая измеритель к карте с помеченными на ней перевалочными пунктами беглецов:

– Та-ак… Первый вектор равен… второй короче в… третий… прогрессия убывает… хм-хм-хм… Со вторым каскадом должно быть то же самое… Так-так-так… Есть… есть… Хм?.. А если… Ах-ха! Вот оно! Длины прыжков первого и второго каскада пропорциональны, соответственно, убывают они в одинаковой прогрессии, но! Прыжок отсюда, – маг ткнул пальцем в реку, – будет длиннее теоретического.

– Почему? – рассеянно спросил ветродув, вообще ничего не разобравший в расчетах, кроме оптимистичного «вот оно!».

– Потому что либр зачаровывала Трисса Крутоярская. Барышня крайне приятная в общении, но телепортистка бесталанная. Удивительно, что ее заклятие вообще работает. Каскад рассчитан на три-четыре прыжка, причем каждый последующий вектор примерно вдвое короче предыдущего. Расстояние между Ветлюгой и Распутьем, с которого начался второй каскад, гораздо больше самого первого, из Равенны до Сумеречного леса; стало быть, в этот раз либр истощался быстрее, и его силы хватило только на три прыжка. Исходя из расчетов, теоретически конечный вектор должен быть около трехсот восьмидесяти верст, однако на практике он верст на пятьдесят – семьдесят длиннее. – Столичный гость невозмутимо достал из сапога стилет, тонкий, как вязальная спица, «приколдовал» к нему карандаш, сымпровизировав циркуль, отмерил нужное расстояние и очертил на карте круг с центром в точке местонахождения группы, попутно продолжая объяснять: – Длиннее, потому что госпожа Крутоярская – маг воды, и вблизи от родной стихии ее заклинания крепнут, а сила либра расходуется меньше. Все это я вам говорил на инструктаже, но вы, естественно, меня не слушали. А почему?

Ветродув переглянулся с остальными, действительно чувствуя себя идиотом.

– Пра-авильно, – подтвердил ментат, считав мысли и без физического контакта: на лицах все было написано. – Наших голубчиков занесло на эту окружность с погрешностью в… э-э-э, скажем, пятнадцать верст. А именно вот сюда. – Маг отсек карандашом небольшую дугу на севере круга. – Вопросы есть?

Вопросы были, но задавать их язвительному начальству не больно-то хотелось.

– Во-первых, так мне подсказывает интуиция, а она – старушка верная… – снисходительно улыбнулся столичный гость. – А во-вторых, ответ – на карте. Распутье стоит… то есть стояло у истока той же реки, возле устья которой сейчас находимся мы. Похоже, либр привязался к этой водной системе, значит, каскад он завершит на ней. Эта речка впадает в озеро Лапа с юго-запада, а с севера – еще три реки, по которым и проходит мой круг. Туда-то, в междуречье, наших голубчиков и занесло…

– Гы-гы, Вилейка! – хихикнул четвертый маг из ловчего отряда, вчерашний выпускник факультета целителей, и, смутившись, пояснил: – Название забавное.

– Поиски могут занять много времени, – усомнился ветродув. – Пока мы обшарим междуречье…

– А они вам на что?! – Начальник возмущенно кивнул на выжлятника, в окружении своры спокойно слушавшего разговор. – Отпустите гончих в глубокий полаз [22] , а сами двинетесь по дуге, телепортируясь, скажем, через каждые десять верст.

22

Полаз – манера розыска зверя гончей собакой, одно из ее качеств. Глубина полаза зависит от площади обыскиваемой территории.

– Если кэссиди уйдет новым каскадом, след мы потеряем уже с концами.

– Не уйдет. Как минимум на месяц с раненым застрянет.

– Почему вы думаете, что принцесска будет возиться с обузой? Бросит, и все.

– Не-ет, не бросит. Кэссиди понимает, что в одиночку ей придется очень туго, да и потом… Видишь ли, зверушек она любит, а полукровка все-таки оборотень.

– Но если он сдохнет, ее уже ничто не удержит на месте.

– Он в «муравейнике» выжил, а как там ребята работают, я знаю. Сам кое-чему у них учился… Еще вопросы?

Больше вопросов не возникло, и начальство заторопилось в Равенну.

– Кстати, ОН недоволен вашей медлительностью. Предлагал заменить главу группы кем-то более расторопным, но я замолвил за тебя словечко. – Столичный гость в упор уставился на мага мутновато-зелеными глазами. – Не подведешь?

– Не подведу, – заверил опальный. Он знал, что бывает с теми, кто разочаровывает ТОГО.

– Уж не подведи, голубчик, потому что иначе придется тебя… уволить.

Пообещав сие с самой доброжелательной улыбкой, начальство изволило отбыть.

– Вот мразь! – с уважением сказал ветродув. Как ни крути, жизнью он обязан этому скользкому типу, да и не он один. – Ему б фамилия Аконит больше подошла, чем Флокс.

Глава 9

– И затмит белый день ночь черная! И опустится тьма с Небес омраченных на Царствие Серое, и погребет праведника и нечестивца, боголюбца и богохульника, тварь разумную и бессловесную, и рыб морских, и гадов земных, и древа, и травы, и злаки! И раздвинется Твердь Земная, и откроются врата в Царствие Нижнее, и выползет стальной Зверь с огненным чревом, и распахнет зев смрадный, и пожжет сушу, и воду, и воздух!

И взрастет Древо Великое над Царствием Серым, и засеет пустынь пеплом да золою! И разверзнутся хляби небесные, и канет луч, и сойдет по нему Он, в трех ликах единый, и призовет к ответу праведника и нечестивца, боголюбца и богохульника, а твари бессловесные и рыбы морские, и гады земные, и древа, и травы, и злаки судиями будут! И свершится то в год грядущий на исходе Полного Круга! Дано нам знамение небесное! – бурно жестикулируя, вещал с помоста дебелый пучеглазый храмовник.

– Не знамение, а затмение, – покосившись на черное солнце, проворчал Вилль. Можно представить, что будет с фанатиками весной, когда в небе вспыхнет комета Фия, возвращающаяся раз в сотню лет.

– Хулу возводят язычники нечестивые, час урочный накликивая! – разошелся меж тем оратор. – Окружили город благословенный идольниками погаными, жертвы приносят кровавые, оргии срамные учиняют! Так падите же на колени и смиренно молите о прощении Бога истинного Триединого!..

Наблюдавшие затмение горожане, среди которых семеро «нечестивых язычников» были обряжены в мундиры стражи, притихли. Болтун прикусил язык, но было поздно. Его освистали, стащили с помоста и по рукам передали в толпу. Стражники пальцем не шевельнули. Вилль одобрительно хмыкнул и посторонился, пропуская двоих орков, с задорным гиканьем выпроваживающих с площади Свободы благим матом орущего храмовника. Причем стало видно, что под рясой у него вполне себе щегольские сапожки на червленом каблуке. Толпа улюлюкала, однако нашлись и люди, следившие за действиями зеленокожих соседей с откровенной неприязнью.