Оборотни особого назначения
Шрифт:
Скунс что-то пытался стрекатать у меня за спиной, втирал мыслеречью, суетился, кажется, плакал. Сначала мне было плевать, но потом... сдохнет ведь! Еще одна смерть на моей совести? Нет.
– Слушай сюда, белк. Логовом моим можешь пользоваться. Возьми кьяр и найди в улье Питона, он тебе поможет. До улья доберёшься сам, не маленький. А я пошёл.
Сделать последний шаг оказалось очень легко... и я его сделал.
Точнее, почти сделал. Потому что из за спины вдруг вылетела ошизевшая белка... С диким рыком она вцепилась зубами мне в ногу и повисла, как бульдог, пуская сквозь рык кровавые пузыри.
И тут ко мне вновь вернулся слух... До меня, наконец, дошло, что этот вонючий псих все время орал.
– Не смей! Ты обещал! Обещал их спасти! Ее семью!
– Точке обещал. Её больше нет, - говорить получалось только самыми короткими, простыми фразами, потому что каждая попытка задуматься отдавалась в душе невыносимой болью. Чертова белка! Какого пустотника он мешает мне прекратить эту боль?!
Я стряхнул его, стараясь не ударить слишком сильно и подался вперёд.
– Зато ее семья есть! И ей не все равно! Даже если она умерла!
– продолжал ментально надрываться мальчишка, снова бросаясь на меня с отвагой бешенства.
– Не смей ее предавать! Трус!
Я его повторно отбросил, уже посильнее. Что он может понимать! Причём тут трусость? Я просто избавлю окружающих от несчастий, которые приношу. А себя от боли. Потому что я больше не могу. Не могу... но... я обещал? Действительно обещал?
Перед глазами вдруг встало улыбающееся лицо Точки, ее глаза и теплый свет в них, когда она рассказывала о своей “мафии”. Она... ей... было не все равно.
В чём-то он прав, этот бешеный вонючий грызун. И эта его правота неумолимо тянула меня прочь от края обрыва. Я мог злиться, рычать, орать, но больше не мог так легко уйти.
Я действительно обещал, так что надо сцепить зубы, дойти до улья, сдать белка... Питону не хочу, тот его быстро в какую-нибудь дрянь втянет. Сдам ребятам Точки. Её скунс, её семья. Да и ждут они её, как я понял. Для них она ушла тогда, с караваном и должна обязательно вернуться. Они будут ждать. И, наверное, Имеют право знать, что она пыталась вернуться до последнего. Она не виновата, что не получилось. Не виновата...
Я просто дойду, расскажу. Объясню... Может, если смогу, помогу. А вот потом меня точно никакими уговорами не удержат.
Шаг назад, еще шаг, и манящая пустота отпустила, разочарованно вспенившись напоследок ледяным потоком среди черных клыков скал.
– Заткнись ты, - зло цыкнул я на продолжающего истерить скунса, хотя белк в общем-то ни в чём не был виноват. Даже, может быть, молодец. Со мной же за мою жизнь боролся.
Циник во мне подсказал, что боролся скунс за свою шкуру. Про проклятие он не знает и искренне верит, что до улья ему идти лучше со мной.
– Хрен с тобой, вонючка!
– я развернулся к несостоявшейся могиле спиной и зашагал прочь.
Надо вернуться на тропу, собрать экипировку. Точкиным ребятам пригодится. Да.
До тропы я дошёл. И рухнул, как подкошенный. Жизнь кончена, сил нет. Идти дальше прямо сейчас в таком состоянии - самоубийство. В принципе я не только за, но решил же отложить...
Я попытался подцепить рюкзак, но хрена с два и пустотника в рыло. На пальцах-то когти! Я попытался снова, выругался, пнул рюкзак ногой.
И порвал!
Потому что на ногах тоже когти вылезли. Чтоб их. И больно, дико больно. Физическая боль пробилась через ту, другую, и вцепилась острыми зубами сразу во все тело. А я выдохнул словно даже с облегчением. Эту боль терпеть было легче, и она отвлекала от той, другой, невыносимой.
Я отошёл подальше, шарахнул ребром ладони по стволу подвернувшегося дерева. Хм, даже кулак теперь толком не сжать - ладонь вспорю. Уже, кажется... даже не почувствовал. Хрен с ней, заживёт.
Белк заволновался, дотумкал своими беличьими мозгами, что на запах крови могут пожаловать еще гости. И был прав, пустотника ему в дюзу. Так что рану я зализал. Медоедским языком отлично получилось. А, ну да... голова-то тоже.
– Эй ты, Леопольд! Чё видишь?
Белк подобрался ко мне поближе, но с явным сомнением.
– Да не буду я больше пинать. Ты это... извини.
– Морда у тебя страшная, как в ночных кошмарах, - честно доложил скунс после секундного колебания.
– Это что? Полуоборот? Я такое раньше видел уже, но она...
– и запнулся, замолчал. Отвернулся и быстро потер морду лапами.
Точка... В её исполнении он такое видел. Из горла вырвался хрип. Так... Так! Молчать! Не сметь! Не сейчас!
– Где у меня какие части?
– спросил я, справившись с собой.
Скунс обежал меня по широкому кругу и перечислил:
– Голова, когти на руках и ногах. И хвост.
Я сначала вниз посмотрел, потом сообразил, что хвост сзади.
Та-ак...
Чёрная дыра! Боль нарастает постепенно, но все время. Так я далеко не уйду Надо перекинуться хоть в какую-то сторону.
Я попытался втянуть когти - самое привычное действие. Из полуоборота в девяти случаях из десяти в человека вернуться легче. Не получилось. Я принялся гипнотизировать правую руку. Уставился на когти, даже мысленно приказал им убраться. Как дебил, сам с собой, точнее с частью себя завел разговоры.
Не помогло.
Попытался перекинуться в зверя. Фигу мне, а не перекинуться.
С горя решил с медоедом поговорить, но гадская зверюга не откликнулась. Точнее, зверь высказал мне всё, что думает о потере самки и откликаться перестал.
Да сам же знаю! Если бы мог свою жизнь вместо её отдать, ни секунды бы не колебался. Ссс...ка...
– Не выходит?
– участливо спросил белк через полчаса мучений.
– Нет!
– я снова перешёл на рычание.
– Может, в тебя кьяром ткнуть?