Оборванные струны
Шрифт:
– Угощайся, малыш, – улыбалась Дея, подкидывая псу самые аппетитные кусочки. – Надо бы дать тебе имя.
Тут вдалеке послышался долгий глухой грохот, словно одиночный раскат грома, и в тот же момент щенок громко гавкнул.
– Я назову тебя Громом, – проговорила Дея.
А пес, словно поняв, залаял и радостный запрыгал вокруг нее.
Вскоре ужин был съеден, и их маленький отряд устроился на ночлег. Правда, ложе
Сумерки быстро сгущались, и вскоре наступила ночь. Прохладный ветерок покачивал листву деревьев, убаюкивающе действуя на усталых путников.
Среди ночи их разбудил долгий и грозный рев, и тотчас же вслед за ним послышался пронзительный вой.
Лео и Дея вскочили и стали всматриваться в направлении густой чащи.
– Ты слышал?
– Да.
– Кто это: дикие звери или людоеды?
Маркиз напряг слух, но ничего не ответил.
– Скорее бы настал день! – пробормотала Дея, жадно вглядываясь в небо на горизонте.
Даже щенок громко и отчетливо тявкнул, словно соглашаясь с ее словами.
Они больше не смогли сомкнуть глаз. Вдали по-прежнему был слышен рев хищников. Через несколько часов, показавшихся им бесконечно долгими, молодые люди увидели, что занимается рассвет.
Рано утром, кое-как подкрепившись и превозмогая усталость, они вновь двинулись в путь. Им нужно было пройти пешком по берегу, миновав водопад, гул которого слышался издалека. Впереди шел Лео, раздвигая ветви густого колючего кустарника.
– Ты знаешь, где мы находимся? – спросила Дея, когда они шли вдоль берега.
– Если судить по солнцу, то мы движемся на север, – ответил Лео, изредка поглядывая на небо. – Как раз в той стороне находится крепость Ландрад. Мне нужно попасть туда, чтобы узнать о судьбе отца.
– Но тот стражник…– начала говорить Дея, – он собирался задержать тебя. А что если твой отец арестован? К тому же у нас появились некоторые способности, королевские маги сразу почувствуют их, и нас схватят.
Лео внезапно затормозил, так что Дея чуть не врезалась лбом в его спину.
– Ты предлагаешь мне бросить поиски отца? – маркиз повернулся к ней, от гнева на его скулах играли желваки.
– Конечно, нет, – воскликнула Дея. – Я пытаюсь оградить тебя от необдуманных поступков. Прежде чем что-то предпринять, нам нужно все обсудить.
– Нам? – Лео вопросительно приподнял бровь. – Почему я должен что-то обсуждать с
Бежавший рядом щенок остановился и грозно зарычал на мужчину.
– Что ты хочешь сказать? – задохнулась от его наглости Дея. – Я помогла тебе, когда ты истекал в лесу кровью, нас едва не схватили стражники, мы чуть не стали обедом для людоедов, и теперь ты мне говоришь, кто я такая? Да знаешь кто ты после этого?
От волнения у нее перехватило дыхание.
– Ты… ты просто напыщенный индюк!
Маркиз развернулся и навис над ней, словно скала. Растрепанные волосы цвета воронова крыла спадали на лоб, на подбородке красовалась многодневная щетина, а взгляд… взгляд его словно прожигал насквозь.
– Не смей меня так называть! – Лео предупреждающе вскинул вверх палец. – Без меня бы ты давно стала чьим-нибудь обедом.
– Да я прекрасно ориентируюсь в лесу и уж точно от голода не умру, в отличие от тебя, – воскликнула Дея.
– Это я-то умру от голода? – изумрудно-зеленые глаза маркиза вспыхнули огнем, тонкие ноздри раздувались от гнева, как кузнечные мехи. – Все, с меня хватит! Я не собираюсь терпеть оскорбления от деревенщины!
– Да как… – задохнулась от гнева Дея. – Да как ты смеешь!
– Смею! – резко произнес он. – И не желаю больше видеть тебя рядом с собой! Ты идешь своей дорогой, а я своей!
Маркиз развернулся и пошел прочь.
Дея некоторое время сверлила взглядом мелькающую за деревьями широкую мужскую спину, но вскоре осталась совершенно одна среди дикого леса полного опасностей. Маленький щенок стал теперь ей другом, защитником и спутником.
– Да чтоб тебя сожрало какое-нибудь местное чудовище! – бормотала Дея, пробираясь через кустарник. – Чтоб ты лопнул от собственной важности! Этот столичный франт еще не знает, с кем связался! Что он вообще о себе возомнил!
Подумав немного, она решила, что первым делом нужно добраться до какой-нибудь деревни и раздобыть еды.
Солнце светило ярко, на ясном небосводе не было ни облачка. Птичий хор в листве, казалось, давал музыкальный концерт. С верхушек деревьев слышались нежные трели, какая-то маленькая пичужка выводила свою удивительную песенку с таким воодушевлением, словно вкладывала в нее всю душу. Время от времени доносился жалобный крик другой птицы, скорбный, как старинные церковные напевы.
Конец ознакомительного фрагмента.