Оборванный след
Шрифт:
Чудо - он не употреблял этого слова, могло ли быть так, что вот оно, то самое чудо пожаловало, а он не признал, спорил, все хотел уличить и Грега, да и Лepу?
Почему они выбрали именно его? С какой стати? Ах, да, ученик Щипаньского, ну и что с того, у Щипаньского есть и другие ученики.
Подозрительность не давала eмy покоя. Формально они ссылались на последние работы мэтра, о которых Погосов должен был знать.
Сооружение Вселенной, Дизайнер, совесть, смысл жизни - вся эта метафизика никогда не интересовала Погосова.
Грег
– Вы столько могли узнать, как же вы не оценили последних работ вашего учителя?
– Любая жизнь - это цепь упущений, - примиряюще сказала Лера.
– Может, вы знаете, почему он свернул от физики?
Погосов подумал.
– Может, его вывихнула смерть жены.
– Между тем, пользуясь его подходами, мы установили некоторые параметры души. Звучит для вас невероятно?
– Грег смотрел испытующе, словно проверял Погосова.
– Умерла жена, - задумчиво сказала Лера.
Грег поднял палец, как антенну.
– Душа есть некая точка, место пересечения двух состояний. Точка как бесконечно малое или точка, из которой появилась Вселенная, а? Обнаружено в нашей Вселенной нечто вне материи, вне ее Законов, то, что, по Щипаньскому, одушевляет мир и позволяет искать смысл в его и нашем существовании. Смысл этот имеет историю, как и совесть, она тоже исторический продукт, так же как сны или любовь. Перед человеком открываются новые подходы к пониманию смысла его появления...
Лера пожала плечами.
– Зачем все же понадобилась совесть, она продукт эволюции или же изначально задана человеку? А на клеточном уровне? Что, у клетки уже есть душа?
Они перешли на профессиональный язык, малопонятный Погосову. Единственно, что он ощущал за всем этим, - толщу времени, что отделяла его от этих двоих.
Он вздохнул.
– Послушайте, коллеги, нет ли у вас чего-нибудь выпить?
– Хотите кофе?
– спросила Лера.
Погосов хмыкнул.
– Да мне не пить, мне выпить. Вы-пить! Водки, коньяка...
– Он щелкнул себя по горлу.
Ничего такого у них не оказалось, ничего спиртного, представляете, что это за лаборатория. Параметры души выясняют, а то, что у Погосова душа горит, это им параллельно. Душеведы!
– Хотите добраться до смысла жизни исключительно в трезвом виде? Пустое дело, без полбанки вам, ребята, не продвинуться.
Было приятно высмеять их высокоумные речи. Он и раньше с подозрением воспринимал отвлеченные разговоры такого рода. Все это походило на безответственный треп. Спрашивается, что в результате люди получили от разных философских школ, учений? Тысячи лет выступают, объясняют, а где результат - софисты, схоласты, платоники, перипатетики, синергетики, экзистенциалисты, нет им конца.
– Ну хорошо, допустим, открыли вы смысл жизни. И что вы будете с ним делать? Думаете, от вашего подарка все возликуют? А на фиг он нужен, как жили, так и будут; и пить будем, и гулять будем, и блудить, и хапать, и подсиживать,
Для них это наверняка было типичным старомодным высокомерием физиков, их пренебрежением к иным областям познания. Времена Погосова не имели божественной цели, мир не знал, куда двигаться, как справиться с океаном информации, где затерялось его независимое "я".
Что касается экземпляра в лице Сергея Погосова, то, судя по полученным данным, втайне он мечтает во что бы то ни стало выделиться, преуспеть, ему не терпится ухватить свою звезду. Ничего в этом плохого нет, утешали они в оба голоса, и, естественно, они хотели предложить ему выгодную сделку. Он получит сведения не только о себе, но и о коллегах, кому из них что предстоит, кого изберут, кто когда уйдет из жизни. Такие сведения неоценимы, вообразите, кто владеет такой информацией, имеет большую власть!
Предсказатели, оракулы! Можно никого и ничего не бояться, жизненные страхи станут минимальны. Чего бояться?.. Он, Погосов будет первым, кому дано согласовать Провидение со свободой своей воли.
– Может быть, может быть, - рассеянно отзывался Погосов.
Слова Грега о власти погрузили его в раздумье. В конце концов, почему бы не повернуть свою жизнь и не попробовать. Не понравится, можно вернуться...
– Вы должны отчетливо представлять, на что вы идете, - сказала Лера.
– Что вы имеете в виду?
– Такие знания дают власть, но и погружают в печаль, помните, в Библии сказано: кто умножает знания, умножает скорбь?
– За все надо платить, - жестко сказал Грег. Он явно был недоволен ее вмешательством.
– Дата действительно ничего не значит. По моим показателям мне осталось жить три года, не более.
– Грег наклонял голову вправо, влево, он смотрел на Погосова, как в зеркало.
– И что? Видите, ни тоски, ни паники. Наоборот, живу интенсивнее, и каждый мой час засверкал. Я избавился от всех сомнений. Никогда бы не достиг таких успехов, если бы не знал своего срока. Приговор помог мне осознать свой талант и свою свободу. Знать свой срок это не беда, а благо!
Погосов не утерпел.
– Какая тут свобода! Вы меня сажаете в камеру смертников, чтобы я ждал казни.
– Не сажаем, вы поступаете добровольно, - подчеркнул Грег с опасной уве-ренностью.
– Ну, конечно, я сам прочту свою дату. А для чего, это ведь как самоубийство.
– Эка куда вы выскочили!
– Вы не чувствуете, потому что вы фанат, вы вообразили себя ассистентом Всевышнего! Даже больше...
Грег прервал его:
– Мы напрасно теряем время, - он повернулся к Лере.
– Мы должны предоставить ему выбор, но, я думаю, у него нет выбора.