Обойма с икрой
Шрифт:
– Ну что, забираем? – небрежно спросил один из мужчин.
– Подождите, – вмешался Михаил. – А вы, собственно, кто будете?
– Мы-то, собственно, из областного комитета рыбоохраны, – улыбнулся один из мужчин, доставая хрустящее удостоверение. – Так что давайте, ребята, без глупостей. Не стоит делать ситуацию еще серьезнее, чем она сложилась.
– Постойте, – Михаил улыбнулся, блеснул зелеными глазами, явно пытаясь решить вопрос миром. – Мужики, мы все понимаем и не спорим. Виноваты – да, признаем. И честно клянемся, что больше никогда незаконно ловить рыбу не будем. Ну зачем нам ехать куда-то? Давайте
Мужчины переглянулись и засмеялись.
– Ничего, – сказал один из них. – Мы уж похлопочем.
– В машину давайте! – холодно произнес второй, кивая в сторону.
За кустами послышалось фырчание автомобильного двигателя. Стало ясно, что их там дожидается служебная машина инспекторов. Деваться было некуда, спорить бесполезно. Их всерьез решили повязать. Видимо, у рыбнадзора и участкового был какой-то свой интерес, не касающийся денег, раз они наотрез отказались от вознаграждения.
Все трое – и Николай, и Михаил, и Павел – были в замешательстве. Подобная ситуация сложилась впервые и была совершенно нехарактерной для них. Они отлично знали, что и участковый, и вся местная полиция, и рыбоохрана прекрасно осведомлены о том, что браконьерская добыча рыбы в этих краях ведется, и весьма активно. Только бороться с этим всерьез никто не собирался, поскольку всем было выгодно. И участковый, и его начальство, и комитет – все кормились за счет рыбы, добываемой местной троицей, находившейся под патронажем Ашота. Во всей этой круговой поруке действовал негласный уговор: браконьеров не трогать. Они честно платили свою долю. Точнее, платил Ашот, а уж как он там договаривался с властями, ни Михаила, ни Николая, ни Павла не касалось. Они выполняли свою работу, добывали рыбу и переправляли ее Ашоту. Дальнейшее – документы, сбыт, договоры с чиновниками – не имело к ним отношения. В этой цепочке каждый занимался своим делом. Дело участкового Круглова заключалось в том, чтобы закрывать глаза на грехи браконьеров. И дело свое Круглов знал и выполнял на отлично. Ровно до сегодняшнего момента, который никому из троих попавшихся браконьеров был непонятен. То ли участковый решил таким образом выслужиться перед каким-то высоким начальством, то ли поменять штат на своих людей – неизвестно. Ясно одно: ехать с комитетчиками придется.
Михаил, видимо, первым понял и принял это. Глубоко вздохнув, он шагнул в направлении машины. Следом за ним пошел и Павел. Один Николай продолжал стоять, прожигая участкового Круглова насквозь ненавидящим взглядом. Потом медленно произнес:
– Ну и сука же ты, Андреич!
После чего сплюнул под ноги, попав на носок ботинка Круглова, и не спеша двинулся к автомобилю…
В машине они ехали долго. Всю дорогу молчали: во-первых, настроение у всех троих было ни к черту, так что говорить не хотелось. Во-вторых, были они не одни: впереди, в кабине, сидели оба инспектора плюс шофер. Машина – белая «Газель», салон которой был лишен окон. Николая, Павла и Михаила поместили в этот самый салон, отделенный от кабины
Дорога была отвратительной, машину постоянно трясло, и казалось, что это путешествие никогда не закончится. В конце концов их все-таки привезли на место. Машина остановилась, один их инспекторов вышел из нее и, открыв дверцу, коротко приказал:
– На выход!
Все трое потянулись на улицу, спрыгивая из машины и потирая затекшие мышцы. Впереди маячила темно-красная стена какого-то здания, к которому их и повели. Когда подошли ближе, стала видна вывеска: «ОБЛАСТНАЯ ИНСПЕКЦИЯ РЫБООХРАНЫ».
Всех троих без разговоров провели в какую-то темную комнату, похожую на камеру, но все же отличавшуюся от нее. Здесь не было нар, только длинные сиденья вдоль стен. Решетки на окнах. Что это было за помещение и на какое время их сюда поместили, никто задержанным не сказал. Те двое, что их задержали, сразу куда-то ущли, передав их дежурному, который и препроводил их в эту комнату, после чего сразу исчез. Участкового Круглова тоже не было: он вообще не поехал в город. Видимо, его миссия в данном деле ограничилась тем, что он задержал браконьеров с поличным и опознал их личности.
Михаил первым сел на лавку и откинулся к стене. Павел примостился у самого края.
– Ничего себе инспекция рыбоохраны! – пробормотал он. – Да тут настоящая тюрьма!
Николай все еще топтался на месте, словно выражая таким образом протест. Потом, видимо, поняв, что никому своим стоянием ничего не докажет, подошел к лавке.
– Подвинься! – буркнул он, грубовато толкая Михаила в бок.
– Чего крысишься, Колян? – неодобрительно покосился на него Павел. – Нам всем тут несладко. Если мы еще между собой грызться станем, то все трое потонем. Вместе попали – вместе и держаться надо. Может, еще получится выбраться!
Павел ни на миг не терял надежду, что им все-таки удастся как-то отмазаться, как-то выбраться из истории, в которую они попали.
– Я сроду ни с кем вместе не был! – отрезал Николай. – Я всегда сам по себе!
– Зря, – пожал плечами Павел. – Вместе легче.
– Все из-за вас! – неожиданно зло проговорил Рыжов, поочередно обводя своих подельников мрачным взглядом.
– О как! – удивленно вскинул брови Павел. – Мы-то тут при чем?
– При том! – огрызнулся Николай. – Не связался бы с вами – сейчас не сидел бы тут!
– Ловко ты все повернул! – усмехнулся Павел. – А что бы без нас делал-то? Лодка моя, с Ашотом все терки Мишка разруливает. Один бы ловил, на удочку? Или сетки бы внаглую поставил, без крыши? Так тебя бы в тот же миг заластали под белы рученьки! Давно я за тобой наблюдаю, и настроение мне твое совсем не нравится! Вечно на нас волком смотришь, словно мы тебе дорогу в чем-то перешли!
Николай что-то пробурчал себе под нос. Павла же словно прорвало. Нервное напряжение последних часов выплескивалось из него обвинениями в адрес Николая.
– А может, это все ты, а? – выкрикивал он, сжимая кулаки. – Может, ты нарочно с Кругловым сговорился? А перед нами спектакль разыграл, а? Может, вы вместе все к рукам прибрать хотите?
– Думай, что говоришь! – рявкнул Николай, но Павла уже было не унять.
Он вскочил с лавки и, встав перед Рыжовым, запальчиво продолжал: