Обращая сумрак в свет
Шрифт:
Ладно, всерьез я, разумеется, так не считала. Просто в глубине души очень хотела, чтоб все это оказалось сном, и потому отправилась вниз, завтракать, как ни в чем не бывало – словно, если притвориться, будто ничего не произошло, так оно на самом деле и выйдет.
Кудшайн обнаружился посреди холла, и вид имел крайне растерянный. В столовую его мог бы препроводить кто-либо из слуг, однако дом был странно пуст. Очевидно, все слуги попрятались от жуткого полудракона-получеловека, а сам Кудшайн, в Ширландии никогда не бывавший, даже не представлял себе, как устроены наши загородные особняки.
Увидев
– Твое лицо, – сказал он, протянув к моему носу когтистый палец, однако до носа не дотронувшись. – Мне так жаль… ведь это случилось из-за меня.
– Вздор, – возразила я.
Вернее, попыталась было возразить. Кудшайн говорил по-дракониански, и я машинально ответила на его языке, но драконианские назальные гласные при наглухо закупоренном опухолью носе получаются как-то не очень.
– Это случилось из-за тупых узколобых фанатиков, – сказала я, перейдя на ширландский. – И скоро все заживет. Жаль одного – что твои первые впечатления по приезде оказались настолько ужасными. Идем завтракать и посмотрим, не удастся ли их загладить.
Завтракали мы вдвоем: как выяснилось, лорд Гленли с утра уехал куда-то по делам, и я о том, откровенно скажу, нимало не пожалела. Тем более, что с Кудшайном не виделась уже… о, небеса, уже больше двух лет! С того самого симпозиума в Ва-Хине, где ему было так трудно дышать, что нам и побеседовать толком не удалось.
Конечно, я – с таким-то лицом – могла питаться только овсянкой, однако домоправительница накрыла для нас целый пир. Ломтик тоста Кудшайн изучил с той же отстраненной неторопливостью, с какой изучал все незнакомое, оценил, исследовал со всех сторон, и лишь затем принял решение отправить в рот.
– Могу попросить принести все, что захочешь, – сообщила я. – Домоправительница долго ломала голову: чем, дескать, потчевать драконианина, ума не приложу! Я объяснила, что для тебя годится почти вся человеческая еда, а немногие исключения все равно вряд ли отыщутся в ее кладовых, но она, кажется, не поверила. Думаю, твои личные указания ей бы не помешали.
(Конечно же, переданные через меня: к такому гостю слуги наверняка привыкнут не сразу.)
За разговором Кудшайн сжевал экспериментальный кусочек тоста – вначале просто тоста, затем с маслом, затем с джемом, и, наконец, с маслом и джемом сразу.
– Вот это годится, – подытожил он. – Так, с маслом и фруктами, лучше всего.
Как ни болело лицо, я не сумела сдержать улыбки. Наверное, прежде солнце упадет в море, чем Кудшайн хоть на йоту изменит себе!
– Да, именно, и чем больше, тем лучше. Но, может, разыграем миссис Хиллек? Самую малость? Скажем, что тебе к завтраку требуется бифштекс тартар, или плитка шоколада без сахара?
Нет, я не так жестока, чтоб говорить ей, будто он без ума от соевого творога или другой экзотики, которой на рынке в Лауэр Стоук запросто не купить.
– Я над этим подумаю, – ответил Кудшайн.
Уверена, это было сущей правдой, и в том что, поразмыслив, Кудшайн ответит все то же самое, также ни минуты не сомневаюсь. Какой ему интерес подшучивать над домоправительницей, когда нас ждет работа над переводом табличек?
Ну что ж, плыть против течения – только время зря тратить.
– Закончим завтрак, – сказала я, – и я покажу, что успела сделать. И, думаю, ты сможешь вытащить меня из непролазной трясины.
Кудшайн вопросительно раздул ноздри, а я, вздохнув, ковырнула ложкой овсянку.
– Вторая табличка. Общий смысл мне, кажется, понятен: все это во многом похоже на наши священные писания. Как первые дракониане обзавелись семьями, отложили яйца, и далее, поколение за поколением: те-то и те-то породили тех-то и тех-то… но еще там, по-моему, объясняется, как были основаны определенные династии, да к тому же постоянно упоминаются самые разные земли, где они расселялись. Не сомневаюсь, все это очень многое значило для ваших праматерей-аневраи, однако там столько имен собственных… по крайней мере, я полагаю их именами собственными и думаю, что некоторые относятся к одним и тем же личностям или местам, но с уверенностью определить это трудно.
Кудшайн сжевал еще тост, поразмыслил и сказал:
– Опознать хоть одно из мест удалось?
– Знакомых названий – ни одного. Даже этимологических связей с современными названиями не улавливаю. То есть, предполагать кое-что могу, но все это – вилами по воде. Однако кто-нибудь из географов мог бы сопоставить их с реальными землями по имеющимся описаниям. А может, – добавила я, сунув в рот ломтик бекона, – все они попросту вымышлены. По-моему, на юг Антиопы это не слишком похоже: даже климат не тот. Хотя… мне лично трудно представить родину гранпап'a поросшей густыми кедровыми лесами, но он уверяет, что в древности так и было.
Как странно сознавать, что наша работа может возыметь далеко идущие политические последствия уже следующей зимой, на Фальчестерском Конгрессе! Казалось бы, древняя генеалогия – штука скучнее некуда, но если речь идет о народах, живущих в климате, весьма напоминающем климат центральной Антиопы, тогда как прародиной аневраи все до сих пор полагают южную…
Что, если текст это опровергает?
Впрочем, если и опровергает, какая разница? Это же древнее предание, миф, а не сухие исторические факты. На самом деле всего этого никогда не происходило – по крайней мере, именно так, как сказано на табличках. Однако в любом древнем предании могут обнаружиться зерна истины, а если и нет, люди все равно примут написанное за правду. И что же тогда? Начнутся споры, не позволить ли драконианам вместо Аггада и Ахии «вернуться» в Выштрану с Ташалом (тамошний климат куда больше похож на привычный для них)? Или это послужит еще одним доводом в пользу того, что их следует оставить в Обители, и при том под контролем людей?
Но Кудшайн о том либо не задумывался, либо предпочел сохранить подобные мысли при себе.
– Да, на проделанную тобой работу я взгляну с удовольствием, – только и сказал он. – Сожалею, что лорд Гленли не позволял тебе написать обо всем этом раньше.
«Сожалею»! Это «сожалею» из уст Кудшайна равносильно «волосы на себе готов рвать» из уст любого другого. Похоже, все хладнокровие, отпущенное нам на двоих, досталось ему одному еще в скорлупе.
– Уж это точно, – согласилась я. – Я только и жду, когда ты закончишь завтракать.