Обратись к Бешеному
Шрифт:
Каждый из них, столкнувшись с ним взглядом, согласно кивал головой.
– Какие будут предложения, господа? Оябун Танаки Кобо, глядя исподлобья, медленно поднял левую руку вперед перед собой.
– Слово представляется уважаемому Танаки Кобо! Говорите, дорогой Оябун! – кивнул Папа Джеферсон.
Японский Оябун Якудзы медленно встал и гордо распрямил спину.
– Да, в отличие от Америки, нам не угрожали, но, судя по всему, наша Семья тоже стала жертвой этих русских, – Танаки Кобо говорил медленно, взвешивая каждое слово. – Мне лично были предоставлены реальные доказательства плотной связи русской организации
– Что ты предлагаешь, уважаемый Танаки? – спросил Папа Джеферсон.
– Мне кажется, как говорят русские, худой мир лучше доброй ссоры, а потому предлагаю отправить представителей от нашего уважаемого собрания в Россию и на месте прощупать силу и мощь этой русской организации. Я уверен, что это – мафия причем, русская мафия, а с русской мафией невозможно договориться или прийти к какому-нибудь консенсусу потому, что у них нет никаких правил воровской чести: они беспредельщики и очень голодны. От них легче откупиться, чем начать открытую борьбу. Это мое мнение. Я все сказал! – он опустился на свое место.
После него выступил Дон Альмадовар и Дон Александро. В основном их речь, пышная и витиеватая, сводилась к тому же выводу, который предложил Танаки Кобо: отправить представителей и все увидеть собственными глазами на месте.
На том и порешили.
Танаки Кобо – единственный, кто имел хоть какой-то контактный телефон с русскими, и он вызвался связаться по нему и передать, что с ними хочет встретиться международная делегация. Чтобы не настораживать русских, формулировка была такая: для «наведения прямых контактов».
В тот же день эта информация достигла ушей Сиплого, который, не мешкая, собрал своих доверенных людей.
Собрались на квартире одного из подкрышных бизнесменов.
Сиплый сразу взял слово:
– Братишки, лед тронулся! Запад не только принял наши условия, но и готов к более плотному сотрудничеству, – он победоносно осмотрел своих соратников.
– Здорово мы их прижучили! – радостно воскликнул Череп.
– Да, идея с атомной подводной лодкой сыграла на все сто! – усмехнулся Сиплый.
– А как я прижал этих узкоглазых с атипичной пневмонией? – подхватил Расписной.
– Тоже неплохо, но это, к сожалению, разовое поступление, – заметил Сиплый. – Но сумма приличная и можно говорить о нормальном успехе. Мне кажется, что наиболее удачно провел свой наезд Лева-Приз: вся Америка готова лечь под нас!
– А мне кажется, мы рано радуемся, – высказал Горелый.
– Откуда такой пессимизм? – недовольно нахмурился Сиплый.
– Так, предчувствие, – ответил Горелый. – Не нравится мне эта «международная делегация»!
– Почему?
– Я уверен, что они предлагают встретиться не для того, чтобы поднять флаг о полной капитуляции, а для того, чтобы на месте увидеть собственными глазами, насколько нас нужно бояться, – пояснил свои сомнения Горелый.
– Ну что ж, если они хотят это увидеть – они увидят! – угрожающе процедил сквозь зубы Сиплый. – И для этого вводим в действие план «К», разработанный Левой-Призом, –
– Без проблем, Сиплый! – согласился тот…
В назначенный день приезда «международной делегации» в аэропорту Шереметьево ее встречали на самом высоком уровне. Каждому из приезжих гостей был выделен дорогой лимузин, сопровождаемый двумя джипами с охраной. И прежде чем занять места в этих машинах, «дорогих гостей» приветствовали самые высокие чины России: премьер-министр, руководитель Администрации Президента, мэр столицы, а хлеб-соль преподнесла Алла Пугачева.
Иностранцы были настолько шокированы такой встречей, что не знали, как себя вести и что говорить. А когда их почти двухкилометровый кортеж из самых дорогих в мире лимузинов, сопровождаемый несколькими милицейскими машинами, проезжал по трассе, напичканной милицейскими нарядами, каждый из которых отдавал им честь, Танаки Кобо, единственный из глав западной мафии, тихо пробурчал себе под нос:
– Да, я был прав: лучше с ними не ссориться…
Еще больший шок вызвало у иностранных гостей то, как их встречали многочисленные толпы людей при подъезде к городу. Люди ликовали, кидали им букеты цветов. Трясли плакатами с изображением лиц тех самых посланников, которые приезжали в Италию, Испанию, Китай и Японию. И все это снималось многочисленными теле– и кинооператорами.
– Скажите, – обратился Танаки к своему сопровождающему, – кто эти лица, изображенные на плакатах?
– Члены нового Правительства. Вы разве не слышали, что по представлению Президента на три четверти заменен состав министров, – ответил тот на чистом японском и восторженно добавил: – Теперь, я уверен, Россия заставит себя уважать и бояться! И американцы сто раз подумают, прежде чем захотят навязывать нам свое понимание свободы!
Все казалось настолько внушительным и показательным, что каждый из представителей западных мафиозных структур чувствовал себя в гроговом состоянии, словно после хорошего нокдауна…
Вернувшись к себе на родину, они доложили своим боссам об увиденном, и те несколько дней приходили в себя. А Оябун Танаки Кобо провел несколько часов в медитации. После чего главари мафий сели за телефоны и стали делиться между собой рассказанным или увиденным, как Танаки Кобо.
Сходились в одном: все гораздо серьезнее, чем они представляли! Выход оставался только один: откупаться и не раздражать этих русских.
Однако так думали не все: трудно сказать почему, но Станислав Иволгин, отправленный Доном Альмадоваром своим представителем в Москву, чисто интуитивно ощутил некую фальшь в столь пышной и представительной встрече. Нет, вроде бы все было на самом высоком уровне: дорогие машины, ликующий народ, умные речи премьер-министра и мэра столицы, вежливые сотрудники милиции. Конечно, все это могло быть в каждом отдельном случае, но так, чтобы все сразу, в один день?
Особенно настораживали сотрудники милиции, расставленные по всей трассе через каждые десять метров и вытягивающиеся по стойке «смирно», и отдающие честь при появлении кортежа. Создавалось такое впечатление, что все это хорошо отрепетированный спектакль.