Обратись к Бешеному
Шрифт:
– А если я тебя собью с ног и ты не встанешь?
– Тогда сам и будешь решать, что со мной делать, – улыбнулся Савелий.
– Что ж, фраер, ты сам подписал себе приговор! – Толик-Монгол снова разозлился: ему не понравилась покровительственная ухмылка противника.
Поначалу, еще перед входом в кафе, увидев его невысокую, хотя и плотного телосложения, фигуру, Толику-Монголу и в голову не могло прийти, что у него могут возникнуть какие-то сложности в бою с ним. Но теперь до него дошло, что перед ним опытный боец и его просто так, на фу-фу, не возьмешь: потрудиться нужно, причем изрядно, это тебе не Горилла. Еще не
В свое время Лю Джан показал Толику-Монголу прием, который передавался в семье китайца по наследству. Этот удар называется «Смертельный укус Кобры». Лю Джан уверял, что нет бойца, который бы владел защитой от этого удара.
Толик-Монгол отрабатывал его ежедневно несколько месяцев подряд, прежде чем сумел добиться полного автоматизма.
Успех этого удара зависел от точности, а точность – от умения держать равновесие, то есть нужно было в совершенстве владеть своим телом.
Толик-Монгол встал на полусогнутую правую ногу, левую согнул в колене и прислонил тыльной стороной стопы к голени правой, как бы опираясь на нее. Правую руку поднял на уровне своих глаз, направив сложенные вытянутые прямые пальцы в сторону противника. Она напоминала голову кобры. Левая рука свободно болталась в стороне и замысловато качалась, как бы отвлекая на себя внимание противника.
Поза была столь несообразна, что со стороны могло показаться, что она неустойчива: чуть прикоснись к противнику, и тот рухнет на пол. Как правило, противник попадался на эту уловку и тут же бросался вперед, чтобы нанести удар, но неожиданно сам получал такой страшный удар пальцами в лоб или в шею, что тут же падал либо без сознания, либо отдавал Богу душу. И то, и другое происходило еще до падения.
В свое время первый японский учитель Савелия – Укеру Магасаки, рассказывал ему об этом ударе, однако сам показать этот прием учитель не мог: не хватало техники устойчивости. Как говорил он: «Стар я стал, однако…» и добавлял с хитрой улыбкой: «Но только для „укуса Кобры“».
Для защиты от данного удара, насколько запомнил Савелий, все свое внимание необходимо было сосредоточить на этих сомкнутых пяти пальцах противника, напоминающих голову кобры.
Сделав вид, что поддался на уловку соперника, Савелий сделал резкое движение корпусом вперед, и когда Толик-Монгол уже хотел нанести свой «Смертельный укус Кобры», Савелий выпрыгнул с места вверх, сделал сальто над его головой и сам нанес удар сзади в основание черепа Толика-Монгола.
Все произошло столь стремительно, что Толик-Монгол даже не успел осознать, что с ним произошло: снопом рухнул лицом вниз и неподвижно застыл на полу.
В тот же момент из-за портьеры выскочили двое здоровячков: один с нунчаками, другой – с кастетом, и с криками:
– Ах, ты, сучара!
– Тебе конец! – лихо бросились на него.
Других слов произнести они не успели: Бешеный вновь выпрыгнул вперед им навстречу и своим коронным двойным «маваши» сбил обоих на пол. Один получил удар ногой в голову, второй – удар кулаком в солнечное сплетение.
Опустившись после прыжка на обе ноги, Бешеный приготовился к нападению из-за двери, но та вдруг распахнулась, и в ней показался Константин с двумя сотрудниками, прикрепленными к ним генералом Сковаленко.
– Как ты, братишка? – спросил Константин.
– Все-таки не послушал меня? – Савелий укоризненно
Константин взглянул на лежащих, увидел Толика-Монгола:
– А уши-то у него действительно оттопыренные, – усмехнулся он.
– Сколько их было? – спросил Савелий, кивнув в сторону двери.
– Пятеро…
– Надеюсь, все живы?
– Конечно! Минут через пять оклемаются, – заверил Константин. – Что, братишка, линяем отсюда? – предложил он.
– Вы – да, а мне еще нужно пообщаться с ним, – он взглянул на бесчувственное тело своего противника.
– Уверен, что мы больше не понадобимся?
– Уверен! – Савелий повернулся к сотрудникам: – Спасибо за помощь, ребята!
– Пустяки… – отмахнулись те. – Мы пошли?
– Да… Созвонимся, Костик…
Осмотрев «поле боя», Бешеный с грустью покачал головой: почему-то вновь вспомнился Афганистан. Савелию часто снятся кровавые эпизоды той неправедной войны, и чаще всего полные ненависти глаза афганки, с которой ему пришлось столкнуться на одной из горных дорог Кандагара. Савелий никогда, даже в мыслях, не списывал ее смерть на войну. Для него ТА афганка не была женщиной: она была врагом, который пытался убить его и его друзей. Ему просто удалось ее опередить…
Тогда почему именно она чаще всего появляется в его видениях? Ведь за то время, которое он провоевал, там он повидал столько смертей, порой действительно безвинных: стариков, женщин, даже детей…
Так почему именно эта афганка является к нему? Тем более, что невиновной ее никак не назовешь. И старик, сидящий рядом с ней в машине, может, даже ее отец, и она сама хотела убить его. Расстрелять его группу. Ведь задумайся тогда Савелий на долю секунды: стрелять или нет, и вполне возможно, что она бы успела дать очередь из израильского УЗИ и отправила его самого на тот свет!
Как-то, после одного из ее посещений, Савелий пытался самому себе ответить на этот вопрос, но так и не смог. Вот и сейчас, несмотря на то, что он не спит, несчастная афганка вновь «посетила» его. Он даже застонал от нахлынувшей тоски. Сколько можно? И вдруг осенило! За все время войны Бешеный действительно видел много различных смертей, но ТА афганка была первой, которой он взглянул прямо в глаза перед ее смертью.
Совсем неосознанно мозг Савелия олицетворял ее глаза, полные ненависти к нему, как к захватчику, с ТОЙ, афганской, войной! Почему-то после этого осознания ему стало легче, словно ЭТА афганка, являясь и являясь к нему, хотела только одного: он, Савелий, лишивший ее жизни, должен искренне признаться самому себе, что на той войне ни его страна, ни коммунистическая партия, ни советские солдаты, а ОН, именно ОН, явился на ее Родину как завоеватель-захватчик!
Савелию даже показалось, что едва он мысленно произнес эти слова, глаза ТОЙ афганки перестали извергать ненависть, а взглянули на него со вселенской печалью: ОНА навсегда прощалась со своим убийцей. ОНА – простила его!..
Да, ему стало легче…
«Я пережил Кандагар,
Раны, потери и боли,
Страшный, кровавый угар,
Цепкие лапы неволи.
Время шального огня,