Обратная оговорка
Шрифт:
— Лидочка, сделай нам кофе покрепче, — отдал распоряжение секретарше Таранда, и, миновав приемную, они вошли в кабинет генерала. — Сооруди-ка мне кабинетик в своей конторе, Антон Петрович. Я буду работать у вас.
Жванец осмотрел просторные хоромы, где стояла добротная мебель, стол для заседаний, а большие светлые окна освещали все пространство. Ко всему прочему, тут был выстелен хороший паркет, натертый до блеска.
— Условия у нас не те, — замялся полковник.
— Плевать. Мне нужен временный насест, а не квартира. Главное, чтобы в кабинет вмещалось человек пять.
— Найдем. К утру будет готово.
— Значит, завтра я прибуду к тебе, а не сюда. Садись, полковник. Шум
Жванец сел на мягкий тяжелый стул. Кабинет генерала ему нравился. В нем не было казенщины, а на стенах не висело ни одного портрета, лишь пара картин с пейзажами.
— Вот некоторые детали, о которых я должен доложить, — начал полковник. — Вы можете смотреть на них как зритель, а я пока буду придерживаться точности и мнения экспертов. Пятнадцатиметровый тоннель рыли не менее двух месяцев. Центральный коллектор проходит под дорогой. Здание банка справа. До него всего-то шесть метров. Не промахнешься. Главное, не ошибиться по глубине. Шесть метров прорыли быстро и уперлись в фундамент здания. Ошиблись незначительно. Ну а потом рыли вдоль стены еще девять метров и оказались прямо за стеной хранилища. Точность выверена. Непонятно каким образом. Но пролом они сделали там, где надо. Отверстия для шашек с динамитом сверлили победитовым коловоротом вручную. Мы пробовали отбойный молоток. Шум слышен на улице и в здании банка. Но все это не так сложно, как кажется. Главное, что им землю вывозить не приходилось. Ее бросали прямо в поток главного тоннеля. Течение там сильнее, чем нам казалось. Глину уносило вместе с водой. Практически мы нарвались на подводную реку с каменными стенами. Главный тоннель очень похож на затопленное метро с круглыми сводами. Глубина в метр. — Жванец выложил на стол фотографии и разложил их. — А это мы нашли на дне.
Таранда рассмотрел один из снимков, но ничего не понял.
— Что это?
— Часть стены главного тоннеля. Обыкновенный щит, сделанный из гипсокартона, на котором нарисованы камни. Этим щитом прикрывали дыру. Во время работы они могли еще прикинуться ремонтной бригадой, но когда уходили, то оставляли за собой прокопанный лаз. Под землей темно. Полный мрак. Без фонарей делать нечего. Однако взломщики не стали рисковать. Они знали о существовании диггеров. Свой лаз они прикрывали от посторонних глаз этим щитом, который сливался с общей стеной в единое целое. Лаз становился незаметным.
— Да. Продумано все детально. Я думаю, что мы не готовы к работе с такими людьми.
— Я, пожалуй, продолжу, Иосиф Данилыч. Сейчас трудно сказать, на чем они вывозили награбленное. Лодки, плоты или что-то еще, но они не сворачивали с главного пути в боковые каналы. То есть идея с колодцами отпадает. Они шли по течению до реки. Ворота из решетки были открыты. Обычно они заперты. Уточняли. Я не знаю, может, торопились или им уже было все равно, выйдем мы на их след или нет. Река проходит в семи кварталах от банка, а мы сжали кольцо лишь в радиусе двух кварталов. На машине к реке ехать полчаса, учитывая пробки и светофоры. На плоту под землей пятнадцать минут. Погрузились они со всем добром в тот момент, когда вертолет поднялся в небо вместе с мэром. Дыру в стене мы обнаружили через полтора часа, да еще саперов вызвали. Короче, к выходу из злосчастного тоннеля мы добрались через четыре часа после их отхода. С такой форой они могли уйти куда угодно. Есть в этом деле один плюс. Возле реки найдены следы на снегу. Но главное, что там их ждала машина. Фургон. Отпечатки от протекторов очень четкие. Уехали они спокойно. В том районе не было ни одного полицейского. Сейчас ребята пытаются установить марку автомобиля.
— Уже что-то. Я смотрю, Антон, ты настроен по-боевому. Меня это радует. В нашем тандеме ты будешь играть роль оптимиста, а я пессимиста. Только в споре рождается истина. Ну а что ты думаешь о работниках банка?
— Гелаева я задержал. Не думаю, что он имел к этому делу какое-то отношение. Но прислуживать мог. Хочу посмотреть на реакцию остальных. За Грюнталем и Цейтлиным установил круглосуточное наблюдение. Что характерно — у всех главных были свои ячейки в хранилище. И они опустошены. Но ни Цейтлин, ни Грюнталь об этом ничего не сказали. Это же своего рода алиби. Мол, зачем же мне грабить самого себя?
— Любопытно. Они забрали свое. Это не алиби. А почему ты молчишь о Фаине Гурьевой?
— Вчера ее на работе не было. Фаина до сих пор не найдена. Если только она не у вас. Вы мне не все говорите. Ее ячейка тоже опустошена. Больше ни у кого из работников банка своих сейфов нет.
— Ладно. Ими мы займемся завтра. Вызови всех к себе в управление повесткой. Гелаева задержи еще на семьдесят два часа. Надо успеть опросить всех до его освобождения.
— Я так и хотел сделать. Но допросами должны заняться вы, Иосиф Данилыч. Клиенты умные и очень хитрые люди. Каждый сумел скопить солидный капитал и увести его от налогов. Им надо дать понять, будто нам известны все их махинации, а может, и больше того. Допрос надо превратить в игру умов, а не в протокольную процедуру. К счастью, вас никто не знает. Даже я, если говорить откровенно. Впервые увидел вас на площади перед банком. Вы тайна. И что важно, они не будут знать, как на вас можно надавить. Какие рычаги включить и где искать поддержку.
Таранда задумался. Жванец прав. Так и надо сделать. Но эта мысль пришла к полковнику не с потолка. Вероятно, он уже почувствовал это самое давление. А если брал деньги у бизнесменов, что вполне естественно при его должности, то ни о каком влиянии с его стороны и думать не приходилось.
— Хорошо, Антон Петрович. Твое предложение принимается. Но с одним условием. Список составишь ты. И начнешь с тех, у кого рыльце в пушку. Я же со своей стороны не буду интересоваться твоими связями с этими людьми. Обещаю. Ты должен понять главное. Мы обязаны раскрыть это преступление. Иначе подорвем доверие ко всей банковской системе. А это уже не криминал, а политика. Забудь о собственных амбициях и гоноре. Тебе это зачтется по итогам работы.
— Список будет готов через час, — уверенно ответил Жванец.
— Хорошо. Иди работай и думай над тем, что я тебе сказал.
Полковник встал, надел фуражку, козырнул и вышел из кабинета. В эту же минуту вошла Лида с подносом, на котором стояли чашки и кофейник.
— Ты что-то завозилась, Лидок.
— Не хотела мешать вашему разговору, — ответила девушка.
— Ну и зачем мне теперь вторая чашка?
— В приемной сидит очень симпатичный мужчина, интеллигентный, приятный, может, вы его угостите горячим кофе?
— Сколько раз тебе говорить — у нас военная организация. Докладывать надо четко и конкретно…
— Тише, Ёся, не кричи. Пришел Олег Колодяжный. С большой папкой. Он художник. Сказал, что ты его вызывал.
Она говорила тихо и почти нежно. Служебные отношения выглядят иначе.
— Пригласи. Молодец парень. Попусту времени не теряет.
В кабинет вошел Колодяжный и тут же был приглашен за небольшой столик в углу, где генерал уже разливал кофе в чашки.
— Немного кофейку, Олег Антоныч, нам не повредит. Я сегодня даже не завтракал. Надо подкрепиться, чтобы башка соображала лучше. Присаживайтесь. Попробуйте печенье. Его Лида сама печет. Пальчики оближешь. Она заботится обо мне как старшая сестра. Я же бобыль, нуждающийся в опеке.