Обратная сила. Том 3. 1983–1997
Шрифт:
– Ага, – всхлипнула Лена, – и об Алле этой подумал. Только обо мне никто не подумал. Я всегда у него на последнем месте.
Татьяна вздохнула, обняла подругу покрепче.
– Ленусь, просто это такие люди. Вот поверь мне, у следователей и оперов семья и близкие никогда не бывают на первом месте. Иначе они просто не смогут работать.
– Значит, ты еще замуж не вышла, а уже знаешь, что не будешь для Борьки на первом месте? – не поверила Лена.
– Конечно, знаю, – улыбнулась Татьяна.
– И зачем тебе такой муж?
– Лен,
– А для чего тогда?
Удивление Леночки было совершенно искренним. Она действительно не понимала, полагая, что сама она – бесценный подарок, который вручают прекрасному принцу с одной-единственной целью: чтобы он этот подарок поставил на постамент, сдувал с него пылинки и целыми днями восхищался. Такую позицию Таня, не привыкшая считать себя «подарком», никогда не разделяла, но любила свою подругу и ценила в ней множество других качеств.
– Хочу быть рядом с Борькой и вырастить вместе с ним наших детей, – ответила она. – Я много лет была дочерью следователя, хорошо помню, как мало мама бывала дома, а когда и бывала, то думала в основном о работе, так что ни на что особо не надеюсь. Но я привыкла к такой жизни, приспособилась к ней, и меня все устраивает.
– Все равно не понимаю. – Леночка окончательно перестала плакать и сердито помотала головой. – Какой смысл выходить замуж за парня, которого вечно нет дома. Он тебе и с детьми помогать не будет, а ты же хочешь, чтобы вы их вместе вырастили. Будешь все время одна, как мать-одиночка.
Ну как ей объяснить, что вместе – это не обязательно взявшись за руки идти в ногу. Вместе можно быть и на расстоянии. Вместе можно быть, даже не встречаясь неделями и месяцами. Татьяна Потапова была уверена в собственной правоте, но доказывать свои идеи Леночке почему-то не хотелось.
Она поднялась и потянула подругу за собой.
– Пойдем, Ленусик.
Ее привязывала к нему сильная физическая страсть, горестная, как запой.
Наша любовь – это какая-то адская смесь острой водки и святой воды.
– Что будем делать с Аллой? – спросила Татьяна, вытягиваясь в постели рядом с Борисом.
– А что с ней нужно делать? – не понял тот. – Стас…
– Да при чем тут Стас? Я про Александра Ивановича думаю. Слушай, Алла что, пьющая?
– Вроде не замечал. И предки никогда об этом не говорили.
– Беда… – Таня помолчала. – Вот представь: Александр Иванович вернется, а Алла в запое. Надо что-то предпринимать, чтобы оградить его.
– И что ты предлагаешь? Телефон отключить? Дверь не открывать?
– Ну, Борь, я серьезно. Может, нам поговорить с Аллой?
– О чем? Что пить – нехорошо?
– О том, что Александра Ивановича нельзя волновать.
– Ты думаешь, она сама этого не понимает? – усмехнулся Борис. – Но для нее сейчас уход Хвыли – самое главное, и папино здоровье ее интересует меньше всего. И кто мы с тобой для нее? Дети, зеленые сопляки. Она нас не услышит, даже если мы будем изрекать великие истины.
– Да перестань! Ты же следователь, людей в тюрьму отправляешь, и многие из них старше тебя. Какой же ты сопляк? И мы совсем не дети, между прочим, мы взрослые самостоятельные люди.
– Мы-то – да, и мы это знаем. А вон они не знают и считают нас детьми. Танюха, заканчивай уже бороться с ветряными мельницами, предков и все их поколение нам все равно не переделать, они так и будут до самой нашей старости нам на мозги капать.
Татьяна чуть приподнялась на подушке, оперлась на нее локтем и насмешливо посмотрела на жениха.
– И ты готов смириться? А как насчет того, чтобы побороться за свое право считаться взрослым и принимать решения?
– На работе я их и так каждый день пачками принимаю, – вздохнул Борис. – А ни за что другое я бороться не собираюсь, потому что давно принял как истину: есть вещи, которых я действительно не понимаю. Я эту мысль интериоризировал.
– Ты… Что сделал? – не поняла Таня.
– Ин-те-ри-о-ри-зи-ро-вал, – по слогам повторил Борис. – Принял внутрь себя и осознал как свою собственную.
– Слово какое-то… Где ты его выкопал?
– В учебнике по криминологии, американском, его у нас в переводе издавали, я и прочитал.
«Ты молодой еще, тебе не понять…» Как часто слышал следователь Орлов эти слова от тех, кого допрашивал! Сначала подобные высказывания возмущали, просто до бешенства: он окончил университет, имеет какой-никакой опыт работы, за плечами немало раскрытых преступлений и доведенных до суда уголовных дел, так почему это он не может чего-то там понять? Ему казалось, что нормально устроенный и не отягощенный болезнями мозг в состоянии понять все, что угодно.
В этой уверенности Борис пребывал ровно до того дня, когда выехал по дежурству на очередную «бытовуху»: муж напился, скандалил и бил жену. Милицию вызвали соседи. Случай был обыкновенным, без таких вызовов не обходилось ни одно дежурство. Участковый уже топтался возле подъезда, ожидая дежурную группу.
– Петренко опять нажрался в хлам, жену бьет, известное дело, – уныло проговорил участковый. – А она его выгораживает и заяву писать отказывается. За последние пару лет раз пять уже такое было. Один раз даже удалось уговорить ее заявить на мужа, так на следующий день прибежала и рыдала, мол, отдайте заявление обратно, не сажайте, пожалейте.