Обратная сила. Том 3. 1983–1997
Шрифт:
Ей пришлось долго петлять между домами в темноте, то проваливаясь в непролазную грязь, то оскальзываясь на еще не растаявших обледеневших участках. Пару раз она чуть не упала, но удержала равновесие и, в конце концов, добралась до автобусной остановки.
Возле шеста с табличкой топтались двое: девица лет семнадцать-восемнадцать, пританцовывающая в такт какой-то музыке, видимо, звучащей у нее в голове, и мужчина средних лет с зажженной сигаретой. Девушка показалась Вере случайным человеком, а вот мужчина больше походил на местного жителя, хорошо знающего транспортные особенности района.
– Как вы думаете, есть шанс успеть на метро? – обратилась к нему Вера.
Мужчина
– Не в курсе. Я здесь в первый раз. Вот девушка уверяет, что должен пройти еще один автобус. Говорит, что всегда на нем уезжает и успевает до закрытия метро.
Значит, Вера ошиблась, и постоянным пассажиром оказалась именно девушка…
– Я уже почти полчаса жду, – продолжал мужчина, выдохнув дым после очередной затяжки, – так что, наверное, скоро автобус все-таки будет. По теории вероятности.
– Теория вероятности с нашим муниципальным транспортом не срабатывает, – усмехнулась Вера. – То за целый час ни одного автобуса, то три-четыре подряд, чуть ли не колонной идут. Говорят, водители в автопарке чай пьют, в карты играют, а потом дружно встают, рассаживаются по машинам – и в рейс. Не знаю, правда это или нет, но, судя по тому, как ходят автобусы, – очень похоже.
Мужчина сделал несколько шагов в сторону, чтобы бросить окурок в урну, и Вера невольно улыбнулась: не швырнул на землю, как делает большинство, сознательный, уважает чистоту и чужой труд.
Минут через пять пришел почти совсем пустой автобус, Вера вошла в салон и села у окна. Мужчина садиться не стал, ехал стоя, и теперь она могла при свете как следует рассмотреть его. Приятное лицо, но очень обыкновенное, ничего выдающегося. Недорогая куртка, такие во всех магазинах продаются, мохеровый шарф в красно-синюю клетку. Мужчина перехватил ее взгляд, улыбнулся, подошел и присел рядом.
– Вы явно расстроены, – заметил он, – и столь же явно, что вы впервые уезжаете из этого района в такое позднее время. Позвольте, я угадаю: у вас недавно начался роман, сегодня вы приехали к своему возлюбленному, но что-то не сложилось, вероятно, вы поссорились и решили не оставаться у него на ночь.
– Почему обязательно поссорились? – удивилась Вера.
Ей почему-то было приятно, что она выглядит как женщина, с которой еще можно завести роман. Да, она всегда была красивой и знала об этом, и выглядела моложе своего возраста, но все равно пятьдесят два года не спрячешь под маской двадцати пяти лет. Ей можно было дать сорок семь, ну, сорок пять, но уж никак не меньше.
– Если бы не поссорились, он бы вас проводил, и вы не стояли бы на остановке в такое время в одиночестве. Ну что, я угадал?
– Нет, – рассмеялась Вера. – Совсем не угадали. Но в одном вы, безусловны, правы: ситуация действительно сложилась неожиданно. Провести вечер я планировала совсем не так.
– В нашей жизни вообще много неожиданного. Вы когда-нибудь задумывались над тем, какая тонкая, практически незаметная, невидимая грань отделяет один период нашей жизни от другого? Вот только что наша жизнь была такой, и вдруг происходит некое событие, которое мы даже не осознаем как решающее, и только спустя какое-то время вдруг понимаем, что после него наше существование кардинально поменялось.
«Да уж! – подумала Вера. – Когда-то Андропов не нашел взаимопонимания с Брежневым. В результате я осталась без работы. Как там было в миниатюре кого-то из юмористов? «Болит голова, а укол делают в ягодицу. Подумать только: какая связь?»
– Согласна, – кивнула она собеседнику. – Причем событие это может происходить даже и не в нашей жизни, а в чьей-то другой.
– Ну, это уже философский вопрос о роли личности в истории. Так высоко я не замахиваюсь. Я сейчас говорю о самых обыденных вещах. Например, о беременности в результате случайной связи. Или о внезапной тяжелой болезни кого-то из близких.
«Насчет болезни – это точно, – мысленно ответила Вера Леонидовна. – Особенно остро это начинаешь понимать, когда привозишь кого-то в больницу. Еще полчаса назад жизнь была совсем другой, человек строил планы на отпуск или, как я, думал о ремонте и свадьбе дочери, а теперь вынужден думать о возможных похоронах».
Она сама не заметила, как легко втянулась в разговор, который показался ей спасительным. Думать о Саше Орлове было больно, о ремонте – муторно, о Танюшкиной свадьбе – тревожно, о грядущем безденежье и туманных перспективах трудоустройства – страшно. Опомнилась Вера Леонидовна только в метро, услышав из динамика: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Павелецкая». Оказывается, они с неожиданным спутником проехали половину Кольцевой линии.
Что происходит? Почему она все еще разговаривает с этим незнакомцем? Ему с Верой по пути? Или он ее провожает?
Вера Леонидовна уставилась на мужчину непонимающими глазами. Он только что сказал что-то о Шопенгауэре, а она отвлеклась на свои мысли и прослушала. Да, верно, они говорили о свободе воли, а до этого – о соотношении социального и биологического в поведении человека.
На «Павелецкой» Вере нужно было делать пересадку. Попутчик вышел следом за ней, не прерывая разговора о том, насколько генетическая предрасположенность может повлиять на способность человека выполнять принятые решения. Вера собралась было спросить, до какой станции ему нужно доехать, но внезапно поняла, что не хочет этого знать. «Если ему по пути со мной, то и хорошо. А если выяснится, что он меня провожает, то мне придется как-то отреагировать, дать понять, что мне это нравится или не нравится. Не хочу. Надоели эти игры. Все надоело. Диссертация оскомину набила, меня от нее уже тошнит. Разоренная квартира надоела. От подвешенного состояния на службе – судороги. От мыслей о деньгах – паника. Не хочу. Пусть будет мужчина, который решил поздно ночью проводить меня домой. Умный, интеллигентный, приятный. Пусть. Даже если окажется, что ему всего лишь по пути. По идее я должна его бояться. Мужчина, в ночное время втирающийся в доверие к одинокой женщине, вполне может оказаться грабителем или аферистом. Насильником – маловероятно: одно из преимуществ моего возраста состоит в том, что риск стать жертвой изнасилования многократно уменьшается. А вот риск стать потерпевшей от грабежа, наоборот, возрастает: преступники стараются обычно выбрать жертву, которая не окажет существенного сопротивления. Но даже если так – что у меня возьмешь? В кошельке три рубля. В квартире тоже ничего ценного, разве что стройматериалы, но они грабителей интересуют меньше всего. Им нужны деньги и ювелирка. Этим у меня, пожалуй, не разживешься. Не хочу об этом думать. Не хочу. И не буду. Здесь и сейчас я просто красивая женщина, с которой разговорился симпатичный незнакомец».
Она так ничего и не спросила, просто продолжила обсуждать работы академика Дубинина, на которые опиралась в своей диссертации. Вагон поезда был совершенно пуст, ни одного пассажира, кроме них. Из-за грохота колес приходилось или повышать голос, или разговаривать, сблизив головы. Вагон качало, они то и дело касались друг друга плечами, и во всем этом Вере чудилась некая интимность, которая почему-то раздражала. Она даже поймала себя на том, что начинает сердиться.
Доехав до нужной станции, поднялись на эскалаторе, вышли на улицу.