Обратная сторона Луны
Шрифт:
Около получаса ушло у Василия на то, чтобы добраться до складного столика. Двигался он шумно, и поэтому то и дело останавливался, прислушивался, что происходит снаружи. Но за пределами палатки царила гробовая тишина.
Наконец оказавшись возле столика, Василий опрокинул его, всем телом навалившись на складные ножки. Столик рухнул с грохотом и Василий замер, ожидая что вот сейчас в палатку ворвутся дюжие эсэсовцы, его еще крепче скрутят и уложат на старое место… это в лучшем случае, а о худшем Василий старался и вовсе не думать. Но что самое обидное не смотря на грохот на столике ничего полезного не оказалось, ни осколка стеклышка, ни чего-то
Василий тихо выругался. Что самое обидное нож был у него самого, за голенищем. Вот только как…
Изогнувшись всем телом, Василий резко опустился на плечи, а ноги вскинул к потолку палатки и стал трясти ими в надежде, что рано или поздно нож выпадет. Минут через пять, когда Василий уже почти отчаялся, и готов был прекратить, нож совершенно бесшумно выскользнул из сапога и если бы не фантастическая реакция — Василий успел наклонить на бок голову, И клинок ударил по камню в нескольких сантиметрах от лица оперуполномоченного.
А теперь освобождение стало техники: Василий наполз на нож, ухватил его пальцами… Но тут его везению подошел конец. В палатке неожиданно потемнело. У входа появились два могучих мордоворота в черных кожаных плащах, с железными эмблемами на груди и в стальных касках, выглядели они устрашающе. Подхватив пленника под руки — они даже не заметили, что в руках у него нож — они приподняли его с земли и поволокли наружу.
С десяток палаток в полном беспорядке стояли на маленькой круглой площади, в окружении руин белоснежного камня. Василия потащили к дальней. Он же не обращая внимание на боль и неудобства, то и дело тыкая себе в руку острым концом ножа, пытался освободить себе руки. Однако времени было слишком мало. Его принесли и кинули в угол большой палатки, наполненной неприятными мускусными запахами. Тут царил полумрак, и Василию понадобилось какое-то время для того, чтобы глаза его привыкли. Постепенно он стал различать отдельные предметы, но чем больше видел, тем меньше это ему нравилось. Тем не менее он не переставая продолжал резать веревки. Казалось еще чуть-чуть, и он вырвется на свободу.
— Можешь не стараться человечек! — неожиданно раздалось у него в голове.
Василий содрогнулся. Он уже столько лет не слышал этого голоса, и не слышал бы еще столько же…
— Тебе все равно некуда бежать. Скоро наши слуги приведут твоих друзей и тогда…
— Тогда мы и… — но договорить Кашев не успел. Пули ударили чуть выше, выбивая марш стаккато по каменным плитам и осыпав разведчика каменной пылью.
— А вот и гости долгожданные, — протянул Григорий Арсеньевич. Чуть пригнувшись, он вглядывался в узкую щель между камнями. — По фронту человек десять, и пяток, наверное, в обход подался.
— Плохо они о нас думают. Я б на их месте полк послал, — хвастливо заявил Кашин.
— Я бы не был столь оптимистичен, — протянул Григорий Арсеньевич. Это же не просто солдаты, а егеря, альпийские стрелки или кто-то вроде того — элита немецкой армии.
— И что?
Григорий Арсеньевич не ответил, посмотрел на девушек. Катерина спокойно сидела на одной из каменных плит. В руке у нее был пистолет, и судя по всему так просто сдаваться она не собиралась. Эльза же забилась между камнями, закрыла глаза. Ее «полосатые» губы быстро двигались, словно она шепотом, скороговоркой шептала молитву.
—
— А ты бы не струсил, если бы на твоих глазах твоих подруг резали и богомерзким тварям скармливали? — поинтересовался Григорий Арсеньевич.
— Да я бы!..
— Ты бы!.. Ты бы! — фыркнул барон. — Ладно, хватит разглагольствовать. Все на позиции, и глядите в оба. Если что не так, вопите, словно вас режут… Не понимаю, где подруги Эльзы. Они ведь должны быть страшно голодными, а тут можно сказать первое, второе и третье в одном флаконе, — и, повернувшись, он полез по щебню на позицию, которую наметил себе много раньше.
Оттуда было отлично видно, что немцы шли цепью, прочесывая руины. Они знали лишь примерно местонахождение противника, хотя… черт его знает. Имея в союзникам Ми-го немцы могли иметь в рукавах пару тузов, о которых Григорий Арсеньевич и не подозревал, точно так же как он сам оставил свое главное разрушительное оружие «на потом».
Распластавшись на камнях Григорий Арсеньевич отлично видел черные фигурки противника. Не спеша поднял он револьвер, прицелился, затаил дыхание и медленно, плавно вдавил курок, ударник щелкнул, прогремел выстрел и тут же одна из фигур в черном словно споткнулась, и, мгновение простояв наклонившись под неестественным углом, бесформенной кучей рухнул, скрывшись среди обломков зданий. Григорий Арсеньевич тут же сменил цель, выстрели еще раз, но то ли впопыхах промахнулся, то ли всего лишь легко ранил немца… Остальные эсэсовцы тоже попрятались, благо укрытий было хоть отбавляй. Григорий Арсеньевич мысленно выругался. Он рассчитывал прикончить как минимум двоих. Где-то сзади загремел пистолет Катерины. А потом грохнул выстрел откуда-то сбоку. Один из немцев, что прятался за камнями, с истошным воплем выскочил за своего укрытия, и вторая пуля Кашева, засевшего с фланга добила немца.
Но на этом удача отвернулась от Григория Арсеньевича. Неожиданно немцы, как по команде, открыли шквальный автоматный огонь. Причем прикрывая друг друга и используя естественные укрытия, коих было великое множество, они стали подбираться к позиции Григория Арсеньевича, и с этим он ничего поделать не мог.
— Катерина, как у тебя? — не поворачиваясь прокричал барон.
— Подбираются сволочи. Мне их не достать, — ответила девушка.
— Да-с… — Грустно протянул Григорий Арсеньевич. Не в его привычке было проигрывать, но, похоже, еще пара минут и в самом деле придется отступать. Вступать в рукопашную схватку с егерями, эсэсовцами или кто они там такие Григорий Арсеньевич не спешил. У него было тайное оружие — он мог усилием воли породить огненный шар и метнуть его во врага. Это был один из даров Древних богов. Но такая процедура отбирала столько жизненных сил, что после «выстрела» Григорий Арсеньевич полдня лежал пластом…
Неожиданно откуда-то справа появился Кашев.
— Ты чего позицию оставил? — взвился Григорий Арсеньевич поворачиваясь в сторону разведчика. — Мы же обо всем договорились.
— Обо всем, да не так… — проворчал Кашев. Лицо у него было бледным, на лбу выступили капли пота. В первый момент Григорий Арсеньевич решил было, что разведчик ранен, но крови нигде не было. — Их там, поди, с полсотни прется.
Вот этого Григорий Арсеньевич не ожидал. Сколько же всего фашистов перебралось в Белый город? А ведь это только боевики. Наверняка ничуть не меньше научного персонала, который работает с «тарелками» переделывая их под нужды немецкой армии.