Обратная сторона вечности
Шрифт:
— Мы ждали тебя очень долго! — наконец обратился к Каэтане самый высокий воин, на головном уборе которого красовались орлиные перья. — Восхождение оказалось более тяжелым, нежели ты рассчитывала?
После этого вступления она уже ничему не удивлялась. Оказывается, ее здесь ждали.
— А как вы могли знать, что мы придем? — встрял Барнаба.
— А о тебе ничего и не было в нашем пророчестве, — скупо улыбнулся воин. И опять обратился к Каэ: — Ты — наследница наших богов и повелительница бывшей страны Йаш Чан?
— Выяснилось, что да, — серьезно ответила Каэ.
— Назови
— Я Интагейя Сангасойя, Богиня Истины и Сути, зовущаяся Кахатанной. Но друзья зовут меня просто Каэ.
— Красивое имя, — открыто улыбнулся воин. Его белые зубы ослепительно сверкнули. — Я вождь племени йаш чан. Меня зовут Хехедей-мерген. А это мой сын Хедерге. Позволь ему приблизиться к тебе — он грезит легендой о Кахатанне.
Каэ растерянно кивнула, и из рядов воинов вышел молодой человек, как две капли воды похожий лицом на Хехедея. Ее изумило, что отец и сын выглядели сверстниками.
— Приветствую Кахатанну на земле моих предков, — прошептал молодой человек. — Мы давно ждали твоего прихода, еще несколько столетий тому назад наши дозорные отряды выходили встречать тебя. Где же ты была, Кахатанна? И кто это, если не разгневает тебя неудачный вопрос?
Каэ краем глаза заметила, что вождь с ясной улыбкой наблюдает за сыном — и гордится им, красивым и сильным, как и всякий любящий отец. А вот где ее отец, не пожелавший отвечать за судьбу Арнемвенда? В каких пространствах он нынче обретается? И что ей сказать людям, которые давно ждут ее?
Истина на то и Истина, что уже догадывается, зачем ее ждут.
— Ан Дархан Тойон и Джесегей Тойон хотят немедленно видеть тебя, — говорит Хехедей.
— Указывай дорогу, — отвечает Каэ.
Ей хочется хоть ненадолго погрузиться в размышления. Она понимает, что в ее памяти обнаружился еще один огромный пробел. Не могла она не знать, что ее ждут; не могла не знать зачем. Знала ли она о пророчестве йаш чан? Знают ли йаш чан о пророчестве Олоруна? Слишком много вопросов…
Барнаба цветет и плавится от всеобщего внимания. Он уже собрал огромный букет душистых цветов, а теперь то и дело наклоняется за какими-то оранжевыми ягодами.
— Попробуй, это невыразимо! — Он закатывает разноцветные глаза.
Их спутники косо поглядывают на толстенькое, ковыляющее рядом нечто, которое поглощает ягоды в неимоверном количестве. Страха йаш чан не выказывают, но и за человека Барнабу не принимают. И только спустя недолгое время Каэ понимает почему.
Конечно, она забыла и то, как должны выглядеть боги йаш чан. Видела ли она их когда-то раньше, она не помнила. Должна была…
Воины привели их в деревню, выстроенную в центре леса. Чем-то она даже напомнила Каэтане трикстерские поселения. Но у трикстеров все было сработано топорно и грубо, единственные хорошие вещи были обязательно ворованными, а йаш чан оказались удивительными, преискуснейшими мастерами. Они любили свои вековые деревья, и деревья отвечали им такой же любовью.
Из дерева здесь было сделано практически все: дома, мебель, кухонная утварь, украшения. Причем любое изделие было отделано такой затейливой резьбой, что Каэ подолгу задерживалась
— Я заметил, тебе нравятся фигурки из дерева? — робко спросил Хедерге, приближаясь к ней.
— Бесконечно! У вас самые лучшие мастера на всем Варде.
— Я не знаю, как велик Вард, — печально улыбнулся Хедерге. — Нам с детства внушают мысль, что нельзя хотеть повидать внешний мир. Нам нельзя уходить отсюда никогда.
— Но почему?
— На нас лежит ответственность за наших богов. Если мы уйдем отсюда, они останутся совершенно одни. А они уже старики. Кто же будет о них заботиться? Если честно, — продолжал он, — то, конечно, всем молодым людям хочется уйти хоть ненадолго. И девушки, и юноши мечтают хоть краем глаза посмотреть на другие страны, другие деревни. В наших летописях говорится о том, что где-то в мире есть деревни, называемые городами. Они сложены из камней, как наши горы. А деревья в них не рубят, а сажают. И есть в них будто такие водоемы, в которых вода струится не вниз, а вверх. Это правда?
— Вы прекрасно осведомлены о делах внешнего мира, — удивилась Каэтана. — И у вас мудрые наставники. Тебе хочется повидать города?
— Конечно! — пылко воскликнул Хедерге.
— Я понимаю тебя, но учти, что в городах молодые люди вроде тебя в большинстве своем не обладают ни такой мудростью, ни такой чистотой души. А это стоит гораздо больше, нежели дома из камня и водоемы с водой, которая течет вверх. Кстати, они называются фонтанами.
— У нас тоже есть долина фонтанов, хотя мы зовем их иначе, — с гордостью поделился сын вождя.
— Как?
— Старики говорят, что они называются гейзерами. Но я не представляю себе, как можно жить рядом с ними.
— Уверяю тебя, что городские фонтаны выглядят как нищие рядом с красотой ваших гейзеров…
— А что такое "нищие"? — спросил Хедерге.
Это была настоящая страна правды, чистоты и доброты. Суровые и гордые люди сумели сохранить и приумножить душевные богатства так, как и не снилось жителям внешнего мира. Племя йаш чан было немногочисленным, но число людей не сокращалось, хоть и не увеличивалось. У них были свои обычаи, свои боги, свои предания, свои пророчества. А времени они не признавали.
— Это неприлично! — бушевал Барнаба, разлегшись на мягком ложе из шкур, которые им постелили, чтобы путники отдохнули после долгой дороги перед встречей с двумя богами йаш чан. — Как это так — не признавать времени?
— Вот так, — сонно пробормотала Каэ. — Если во внешнем мире не признают доброты, то почему здесь должно быть время? Ты сюда когда-нибудь раньше заглядывал?
— Мне было неинтересно, — смутился Барнаба.
— Чем же ты недоволен? Ты сам отказался от этой страны.
— Твоя правда.