Обратная сторона Японии
Шрифт:
Никого – ни российских, ни японских журналистов – это не устраивало. И каждый день в эфир выходили репортажи тех, с кем я сидел вместе на пресс-конференциях и брифингах, которые в обработанном редакторами виде вещали совсем иное: катастрофа пойдет по худшему сценарию и будет ужасной! Бороться с этим мы не могли никак: помимо воли редакторов, сообразно своим представлениям о мире правивших поступавшую к ним информацию, в головах наших сограждан крепко сидит память о Чернобыльской аварии, 25-летие которой пришлось как раз на эти дни. Специалист по работе в зоне отчуждения в Чернобыле жаловалась мне тогда, что просто не успевает принимать группы японских журналистов, желавших не только посмотреть на четвертый энергоблок, но даже «пожить там несколько дней»!
Сравнение с Чернобылем было на слуху каждый день, и каждый день, общаясь с чернобыльцами, я все больше понимал, в каком мифологизированном мире мы живем. Директор Института проблем безопасного развития атомной энергетики РАН, чернобылец, профессор Леонид Большов на одной из встреч говорил о том, насколько преувеличены реальные последствия Чернобыльской аварии. Его институтом проводились опросы населения, которые выявили полное незнание истинной ситуации. Количество жертв Чернобыля многими респондентами оценивалось в тысячи и даже десятки тысяч человек, хотя на самом деле оно не превышает 150 человек. Своеобразный «коэффициент незнания» превышает, таким образом, 1000 условных единиц. В случае с аварией на «Фукусиме-1» он зашкаливает за 10 000, вызывая к жизни анекдотичные ситуации.
В Москве всю весну и лето активно обсуждался вопрос о японских ресторанах: можно или нет есть в них «суши»? Никто даже не задумывался о том, какова реальная возможность выловить в Тихом океане радиоактивную рыбу, как она попадет в Россию и сколько такая рыба могла бы стоить в Москве? И вообще: каков уровень опасности в этой самой рыбе? Фактически началась неконтролируемая японофобская паника, ударившая и по ресторанам, и по туризму.
МИД России, порекомендовавший в марте воздержаться от туров в Японию, 20 апреля это предупреждение дезавуировал, при том что многие страны такого предупреждения и не объявляли. У нас же потенциальными туристами предупреждение было прочитано как запрещение, равно как и предупреждение Ростуризма, и туризм в Японию из России не просто понес колоссальные убытки – он умер. Люди, заплатившие за туры от трех тысяч долларов за неделю, забирали документы и требовали возврата денег, большая часть которых уже была израсходована и в Японии, и России. Думаю, наши компании, работавшие на этом направлении, еще очень не скоро смогут вернуться к нормальной деятельности.
Апофеозом этого информационного афтершока в марте 2011 стала запущенная кем-то в Интернет статья о том, что в апреле 1986 года японские газеты публиковали крайне оскорбительные для русских статьи в связи с аварией в Чернобыле. Нет сомнений в том, что японские журналисты весьма далеки в массе своей от каких-либо симпатий к нашей стране, но то, что описывалось в той статье, явно находилось за границей добра и зла. Шеф токийского бюро ИТАР-ТАСС Василий Головнин на всякий случай проверил эту информацию: «У нас утверждали, что в Японии тогда якобы имели место следующие заголовки (цитирую по блогу Владимира Варфоломеева):
– Дикарей нельзя подпускать к ядерным техноло гиям!
– Сценарий, подобный Чернобыльскому, в Японии невозможен в принцип– е!
– Коммунистическая диктатура лжет о положении в Чернобыле!
– Миллионы рабов с помощью КГБ загоняют на устранение аварии с помощью пулеметов!
– Половина СССР превратилось в радиоактивную пустыню».
Так вот, никаких «дикарей», «миллионов рабов», конечно, в заголовках нет и в помине. Как и про радиоактивную пустыню и пулеметы. В текстах статей такой чуши не было тоже.
Типичные заголовки просто сообщают о фактах. Например: «Авария на советской АЭС. Погибли более 2 тыс. человек? Ядро реактора расплавилось, дело идет к крупнейшей катастрофе» («Майнити», 30 апреля 1986).
Про советскую закрытость и нехватку информации о Чернобыле, конечно, писали много. Но другими словами. «Правительство Японии призывает СССР открыть информацию» («Иомиури», вечерняя, 2 мая 1986). «Мир выражает недовольство советской секретностью» (там же, 30 апреля 1986). Таких заголовков немало.
Теперь по поводу того, что «в Японии это невозможно в принципе!»
Заголовок в «Майнити» от 30 апреля: «Когда-то это может быть и в Японии». «В порядке ли наши АЭС?» – «Иомиури» от 1 мая 1986 года.
Справедливости ради надо признать, что некий анонимный источник в Министерстве торговли и промышленности Японии сообщил газете «Асахи» 29 апреля, что «в нашей атомной энергетике невозможно то, что произошло в Чернобыле, у нас реакторы другого типа». Думаю, этот чиновник сейчас раскаивается, но и он, в сущности, не соврал. Авария на АЭС «Фукусима-1» ни в коей мере не похожа на чернобыльскую. Нет такого разлета радиации.
Фукусима – не Чернобыль, какую бы степень опасности ей ни присваивали японские чиновники (между прочим, станция застрахована). Пока серьезной дозы облучения, если верить имеющейся информации, не досталось никому. Восемь человек получили больше 250 миллизивертов – годовой дозы для работников АЭС в чрезвычайных обстоятельствах. И тем более, пока никто не погиб от радиации.
Этот и подобный ему инциденты, наложенные на элементарную безграмотность нашего населения и «эффект Чернобыля», быстро довели ситуацию до абсурда, а информационная паника начала давать неожиданные последствия. Мои знакомые отменили июньскую поездку в Таиланд, мотивируя это тем, что «там же рядом Фукусима». Съемочная группа одного из каналов, собиравшаяся снимать в Киото – на расстоянии примерно тысячи километров от злосчастной станции, – репортаж о гейшах, отказалась от поездки – «чтобы не схватить рак щитовидки». Такое впечатление, что рак щитовидки в Японии летает в воздухе и передается, как насморк! Музей изобразительных искусств имени Пушкина решил не везти в Иокогаму картины французских импрессионистов, выставка которых планировалась в рамках Фестиваля русской культуры в Японии, – не такое, дескать, время. Уже в июне от гастролей отказалась оперная певица Анна Нетребко – все по той же причине. Театр заплатит японцам неустойку, это понятно. Непонятно только, какими теперь будут имиджевые счеты между нашими странами.
В России сразу после землетрясения были развернуты несколько программ материальной помощи японцам, пострадавшим от катастрофы. Хуже всего – с путаницей фондов, счетов и путей направлений – осуществляли эту программу уполномоченные государства. Собирали деньги и частные фонды, и маленькие организации, вроде клубов будо или традиционных японских искусств, и церковь, перечисляли отдельные люди. Собрали и отправили в Японию сотни тысяч долларов.
В корреспондентских пунктах японских газет звонили телефоны: русские физики-ядерщики, чернобыльцы безвозмездно предлагали свои услуги по помощи пострадавшим и по ликвидации аварии. Японских журналистов такие предложения не интересовали. Физики, спасатели, волонтеры – все они вежливо отсылались… обратно. Никакие советы, просьбы передать помощь, послать специалистов не были востребованы – все это оказалось не нужно официальной Японии. «На ура» принимались только странные предложения типа идеи расселить японцев в Сибири: об этом можно писать, это ярко и прикольно. Такие предложения хорошо иллюстрировали низкий уровень понимания русскими ситуации в Японии в после аварии и вообще – понимания Японии и японцев. Своеобразный подход к подбору информации из России японскими медиа стал заметен начиная с самого первого дня, с 11 марта. Тогда, сразу после катастрофы, президент Медведев, как и подобает в таких случаях, выразил «глубокое соболезнование японскому народу» – буквально через несколько часов после того, как стало известно о землетрясении и цунами. Весь день 11 марта японские каналы показывали… президента США Обаму, сказавшего то же самое, хоть и чуть позже. Безусловно, американцы много сделали в той ситуации для Японии. Но и наша группа спасателей была одной из самых больших и профессиональных. Но японских журналистов интересовало другое: не мешали ли власти работе русской команды?
Опытное Министерство по чрезвычайным ситуациям сразу после землетрясения отправило запрос в Японию и только после официального ответа с перечнем того, что японская сторона желает получить, отправило в Японию специалистов-спасателей и около 17 тонн шерстяных одеял. Украинский МЧС, поддавшись «зову души», без толку свозил в Японию и вернул обратно собак-спасателей и лекарства – у последних не оказалось японской сертификации. Кстати, впервые за всю историю нашего МЧС, спасавшего людей на всех концах планеты, его оперативники летели без поисковых собак. Японцы заявили, что не могут ради землетрясения отменить закон о месячном карантине для животных, прибывающих в страну. «Спасать» пришлось только трупы, но командир нашего отряда был очень корректен в отзывах о работе японской администрации, несмотря на явный нажим японских журналистов.