Обратный отсчет в Родезии
Шрифт:
Она собиралась уезжать.
— Компания Родезийских авиалинии с сожалением сообщает вам о том, что рейс на Солсбери задерживается на тридцать минут!..
Когда металлический голос, раздающийся из громкоговорителя, сделал это объявление в крохотном зальчике аэровокзала, Малко вздохнул с облегчением. Шел уже седьмой час, а механик все еще копался в одном из двигателей левого крыла «Вискаунта», который должен был взлететь в четверть шестого. А коль скоро других самолетов заметно не было, оставалось лишь ждать. Позади него Дафна Прайс встала и направилась в бар. С тех нор, как Малко появился в зале ожидания, она выпила уже три порции «Джи энд Би», дожидаясь вместе с немногочисленными пассажирами вылета в Солсбери. Она
Малко пытался побороть чувство тревоги, но всякий раз, как взгляд его останавливался на кожаном чемодане, он задавал себе вопрос: что случилось с Эдом Скити? Тем более что на Дафне Прайс лица не было. Еще только суббота, выходные не кончились. Почему она улетает?
Он ломал голову над этой загадкой на протяжении всех двадцати километров, отделявших Виктория Фоллс от аэропорта. Ответа он так и не нашел.
Механики опустили капот над двигателем «вискаунта». Скоро должны были объявить посадку. Малко незаметно пересел поближе к дорожной клади Дафны Прайс. Когда наконец по громкоговорителю объявили посадку, он увидел, как молодая женщина у стойки бара одним глотком допила бокал и направилась к своим вещам деревянной походкой захмелевшего человека. Было от чего захмелеть: крем-какао с утра, а теперь «Джи энд Би»...
Малко уже стоял, держа в руке кожаный чемодан, который она не сдала в багаж.
— Позвольте мне помочь вам!
Она подняла голову, слегка попятилась, потом на ее губах мелькнула улыбка. В молчании они бок о бок пересекли раскаленное поле. Аэропорт построили прямо среди саванны, и людьми овладевало здесь острое чувство покинутости.
Улетавших было всего семеро. Предосторожности ради Малко пропустил Дафну Прайс вперед. Она села в первом ряду кресел, он устроился рядом. Остальные пятеро расселись сзади. Самолет еще не тронулся с места, а Дафна Прайс уже прислонилась головой к иллюминатору и, видимо, задремала. Малко оставил ее в покое. Плоская африканская равнина, простершаяся до горизонта, побежала под крыльями «вискаунта». До Солсбери было полтора часа лета, так что приземлиться они должны уже темной ночью. Прайс совсем отвернулась от Малко. Он сделал попытку расслабиться, но ничего не получилось. Неудачно начиналась его работа в Родезии!
По ровному дыханию молодой женщины он догадался, что она уснула. Рокот турбореактивных двигателей действовал убаюкивающе. Прошло двадцать томительных минут. Наступила ночь. Вдруг Дафна Прайс вскинулась с криком, повернулась к Малко и прильнула к нему. Малко не отстранился, а напротив, обнял ее одной рукой. Черные очки свалились, и Малко увидел покрасневшие глаза, измученное лицо, припухшие губы.
Молодая женщина пробормотала что-то невразумительное и немедленно уснула на плече Малко!
Малко застыл, боясь шелохнуться. Проходившая стюардесса, тронутая этим зрелищем, принесла одеяло и укрыла их. Молодая родезийка всей тяжестью навалилась на Малко. Вдруг она всхлипнула во сне, снова вскинулась и судорожно зарыдала, содрогаясь всем телом.
Собственный плач и разбудил ее окончательно. Она открыла глаза, увидела совсем близко лицо Малко и, поняв, что уснула в его объятиях, отпрянула с испугом и недоумением во взгляде. Малко постарался глядеть на нее как можно нежнее.
— Вы заснули, мисс.
Она не отводила глаз, наморщив лоб и, видимо, пытаясь привести мысли в порядок. Усилием воли она старалась придать лицу
— Боже мой!
Неожиданно, словно сама не сознавая, что делает, она прижалась к Малко и даже положила ему руку на грудь. В таком положении они замерли в полумраке, укрытые одеялом. Немного погодя Дафна Прайс словно очнулась, крепко ухватилась за Малко, подняв к нему лицо. От нес разило алкоголем. Она была мертвецки пьяна.
Губы их соприкоснулись. В ту же секунду Дафна Прайс открыла рот и этим открытым слюнявым ртом прижалась ко рту Малко. Глаз она не открывала, а лишь крепче прижималась. Малко расстегнул под одеялом ее блузку и нащупал сквозь тонкий бюстгальтер твердую грудь, потом, не отнимая рта, повел рукой вниз по холщовой юбке. Прайс вздрогнула, когда он коснулся ее лона, но не сделала попытки высвободиться.
Его рука скользнула по обнаженной ноге, медленно забралась под юбку. Дафна тоже не оставалась безучастной. Нырнув под одеяло, ее рука жала Малко в низу живота, царапая ногтями брюки, точно желая сорвать ткань. В течение нескольких минут они оставались в том же положении, прерывая поцелуй лишь затем, чтобы перевести дух, сплетясь телами и жадно лаская друг друга.
Показалась стюардесса, но тотчас ушла с оскорбленным видом, хотя правы в Родезии были довольно свободными: из семи браков три расторгались через развод. Но в самолетах любовью здесь не занимались: не было соответствующего пункта в конституции.
Под мнущими ее пальцами Малко Дафна Прайс начала вскидывать тазом. Рука ее сомкнулась под одеялом вокруг его плоти, сжимая ее порой с такой силой, что причиняла ему боль. Он почувствовал, что миг наслаждения близок. Дафна Прайс судорожно напряглась, прикусила себе губу и так стиснула плоть Малко, что это вызвало у него прилив наслаждения, но не выпустила и продолжала целовать, пока не стихли последние судороги. Сквозь облака блеснуло пятно света. Дафна Прайс утолила свою страсть как раз над Батомой.
Они понемногу затихли, оторвавшись друг от друга. Еще пять минут, и Малко овладел бы ею в полном смысле этого слова. Дафна выпростала руку и снова положила ее ему на грудь. С открытым ртом она заснула на его плече. Глаза ее припухли еще сильнее. Она, наверное, проспала бы до самого Солсбери, если бы над Малко не нагнулась стюардесса:
— Сэр, мы скоро попадем в полосу плохой погоды. Разбудите вашу жену и скажите ей, чтобы пристегнулась. Может быть болтанка.
Малко смотрел сбоку на страдальческое лицо Дафны Прайс, курившей сигарету, и пытался постичь ее тайну. «Вискаунт» летел сквозь грозовые облака, самолет встряхивало, и это, вероятно, и привело родезийку в чувство. До Солсбери оставалось лететь еще полчаса, а Малко так и не мог понять, что у нее за душой. Было в ней что-то темное. Девица того рода, о которых говорят, что они пробились, не вылезая из постели. Для светской дамы ей недоставало породистости, а для секретарши она слишком хорошо одевалась, была чересчур ухожена. Безупречные ногти, новехонькая туалетная сумочка из крокодиловой кожи... Она потушила сигарету и повернулась к Малко. Глаза их встретились. Они до сих пор еще не сказали друг другу ни слова. Малко сомневался, что у нее сохранилось воспоминание об их небольшом любовном приключении, разве что подумала, что это ей приснилось. Она сразу же рассеяла все его сомнения.
— Приношу мои извинения, — начала она чересчур воспитанным голосом. — Я... Кажется, во сне я села слишком близко к вам. Я была... э-э-э... очень утомлена.
Одеяло все еще прикрывало ее колени. В голове у Малко промелькнуло, что она, верно, даже юбку не одернула.
Черные глаза разглядывали Малко, а он, между тем, думал о том, что дрожь двигателей, видимо, способствовала пробуждению у нее желания. Дафна Прайс была, скорее всего, потаскушка и к мужскому полу определенно не равнодушная.