Обратный отсчет
Шрифт:
— Знаю.
Я уверена, что Мартинес и Бена подозревает, но молчу об этом.
— Утром я сразу позвоню детективу и все ей расскажу. Вряд ли ей стоит видеть вас здесь. И вряд ли вам стоит ехать домой сейчас. Вы же не хотите, чтобы вас опять преследовали? Поспите тут, если хотите, — предлагает он, покраснев.
Я тоже краснею. Домой мне совсем не хочется, там я не чувствую себя в безопасности. Но что подумает Мартинес, увидев меня здесь завтра? А вдруг именно этого и хочет тот, кто послал мне фотографию, — чтобы она застукала меня у Бена? Но может быть и так, что кто-то ждет меня снаружи в темноте, готовый напасть, ждет, пока я сяду в машину. На меня наваливается слабость, и я принимаю решение, надеясь, что оно верное:
— Я переночую, а утром сразу же уеду.
Лейтон кивает, потом выходит в коридор и возвращается с подушкой и белым одеялом:
— Это подойдет?
— Спасибо. Это идеально.
Он бросает все на диван и невесело улыбается:
— Просто сумасшествие. Я все двери запру и поставлю на сигнализацию. Попробуйте немного поспать.
— Вы тоже.
Я жду, пока они с Куинн поднимутся к себе, а потом падаю на подушку. Натянув одеяло до подбородка, я проваливаюсь в тяжелый сон без сновидений.
* * *
Открыв глаза, я не сразу соображаю, где нахожусь. Оглядываю гостиную с бежевыми стенами и вспоминаю, что я дома у Бена, а еще — про конверт с угрозой, который мне подсунули под дверь, про письмо с фотографией. Сажусь и тру глаза. Во рту несвежий вкус, а зубной щетки у меня нет. С кухни доносятся звон тарелок и бутылочек и аромат кофе. В животе начинает урчать.
Аккуратно сложив одеяло на краю дивана, я быстро иду в уборную рядом с входной дверью. Там справляю нужду, умываюсь, убираю волосы в хвост и уже собираюсь выйти, когда слышу, что в дверь дома кто-то стучит.
Я замираю. Потом тихо приоткрываю дверь и вижу в щель Бена с Куинн на руках. Он пускает кого-то внутрь.
Входит Грег Мэркем.
— Я хочу забрать свою дочь, — говорит он.
И я вижу, как отец забирает Куинн из беспомощных рук Бена.
Глава двадцать четвертая
Николь
Девять дней назад
Наконец Тесса ушла, удовлетворенная обещанием подруги вернуться на работу седьмого августа. Сменив подгузник Куинн, Николь увидела свое отражение в зеркале. Ее живот обвис, на щеках вылезли красные прыщи. Она ненавидела себя нынешнюю.
Когда она положила холодное тельце Аманды на пол, ей захотелось умереть. Но во время самой первой панической атаки, тогда, задыхаясь в детской, она получила доказательство того, как сильно в ней желание жить.
Теперь Николь жила ради Куинн. Но разве это жизнь для ребенка — рядом с сумасшедшей, напуганной матерью, запертой в доме, как в темнице? У нее есть неделя, чтобы вернуться в «Дыхание». Что-то должно произойти.
Она уложила Куинн в слинг, пошла в гостиную и взяла ноутбук с кофейного столика. Потом села за большой обеденный стол из красного дерева, сейчас покрытый грязными одежками и скомканными салфетками. Николь села в кресло, обитое плюшем цвета слоновой кости. Откинув крышку ноутбука, нажала на кнопку включения. Она молилась, чтобы в «Гугле» нашлись ответы на все ее вопросы.
Когда Николь взглянула на Куинн, девочка улыбнулась ей.
— Я все исправлю, милая. Мамочка сделает так, чтобы стало лучше.
Дочь смотрела на нее, посасывая кулачок.
Николь принялась читать форумы о послеродовой депрессии. Большинство женщин писали, что не ощущают связи со своими детьми или не имеют ни минутки для себя. Но у нее все было совершенно иначе. Она хотела, чтобы Куинн находилась с ней все время, и чувствовала, что это самое близкое существо на все белом свете.
Она напечатала слово «паранойя» в окошке для поиска. Первое, что вылезло, как раз касалось послеродового состояния — психоз. Вдруг у Николь именно он? Рука ее дрожала, когда она читала симптомы. Если и так, это тоже безнадежно. Никому нельзя говорить, что у нее психоз, — Куинн тут же заберут. Никто и ничто не поможет Николь. Она никогда не сумеет вернуться в «Дыхание» и потеряет все.
Николь уже собралась выключить ноутбук, но краем глаза заметила ссылку на сайт «Возможно, я мама» — сообщество женщин, которые хотели детей, но не могли их иметь. Ее дыхание стало прерывистым. Как это ужасно — желать чего-то недостижимого! Она начала читать, поглаживая мягкие волосы Куинн.
«У меня было три выкидыша. Как я переживу еще одну потерю?»
«Я семь лет пыталась забеременеть. После того как четыре попытки ЭКО не удались, я готова сдаться».
«Помолитесь за меня! Начала снова принимать “Кломид” и запускаю второй раунд ЭКО».
«Получу ли я когда-нибудь то, что хочу?»
Сердце Николь сжалось от жалости к этим женщинам. Она так легко забеременела. Она даже не планировала иметь ребенка.
«Получу ли я когда-нибудь то, что хочу? Мне только что исполнилось сорок три, а детей все еще нет. Удовлетворит ли агентство по усыновлению заявление одинокой женщины? Я знаю, что могу дать ребенку все: любовь, тепло, защиту. Я очень хочу ребенка. Будет ли он у меня когда-нибудь?»
Эта женщина под ником Печальная-из-Чикаго заслуживает того, чтобы у нее был ребенок. Какая разница, сколько родителей? Вот у Куинн двое, но один из них думает только о себе, а вторая очень плохо себя чувствует. Слезы закапали на клавиатуру. Николь не понимала, кого она жалеет — себя или ту бездетную женщину.
Она посмотрела, что еще писала Печальная. Все ее посты были размещены полгода назад, в течение трех дней. Они казались искренними и вызывали доверие. Эта женщина была вдовой, а ее муж совершил что-то очень плохое. Она не объясняла, что именно, но становилось ясно, что она чувствует себя ответственной за его поступки и что самое большое ее желание — поделиться своей любовью с ребенком.
И вдруг Николь почувствовала воодушевление, уже почти забытое ею. Она нажала на иконку, чтобы написать личное сообщение пользователю. И начала писать Печальной из Чикаго.
Глава двадцать пятая
Морган
Среда, 9 августа
Я просто в шоке. Я все еще подглядываю за тем, что происходит, в щелочку. Я вижу, как Грег неуклюже обнимает Куинн, а та начинает плакать, и на его лице отражаются самые разные эмоции — замешательство, страх и смирение. Но вот любви я на нем не нахожу, и это разбивает сердце.