Обратный отсчет
Шрифт:
«Старлайт» был одним из нескольких новых мотелей, открывшихся в последнее время вокруг курортного городка Кокоа-Бич, в тринадцати километрах к югу от мыса Канаверал. Такое соседство, очевидно, и натолкнуло оформителей на космическую тему, но у Элспет интерьер вызывал ощущение, что ее поселили в спальне десятилетнего мальчика.
Она взяла телефон и набрала служебный номер Энтони Кэрролла в Вашингтоне. Не дождавшись ответа, позвонила ему домой, но и там тоже никто не снял трубку. Неужели случилось что-то непредвиденное? Страшные мысли не давали покоя. Ладно, через полчаса она еще раз позвонит Энтони на работу.
Стоя под душем, Элспет вспомнила, какими были Люк и Энтони, когда она с ними познакомилась. Это было еще до войны, они учились в Гарварде, а она — в Рэдклиффском женском колледже. Закадычные друзья, Люк и Энтони представляли собой странную пару. Оба были высокими и крепкими, но на этом сходство между ними заканчивалось. Студентки Рэдклиффа прозвали их Красавцем и Чудовищем. Люк, с волнистыми темными волосами, всегда элегантно одетый, был действительно красив. Энтони, с его большим носом и чересчур длинным подбородком, не мог с ним тягаться, а одежда на нем всегда сидела так, словно была с чужого плеча, но девушек привлекали его энергия и азарт.
Выйдя из ванной, Элспет села перед туалетным столиком. В тот раз, когда они с Люком впервые разговаривали, она, как и сейчас, была в халате. Группа гарвардских студентов устроила традиционный «набег за трусиками». Люк, так уж случилось, попал в ее комнату. Он казался растерянным. Элспет улыбнулась, показала рукой на шкаф и сказала: «В верхнем ящике». Люк взял белые трусики, отороченные кружевами. А на следующий день он пригласил ее на свидание.
Она попыталась сосредоточиться на макияже. Сегодня ей приходилось особенно стараться, потому что она не выспалась. Слой крем-пудры скрыл темные круги под глазами, оранжево-розовая помада придала яркость губам. Несмотря на университетский диплом математика, она по-прежнему обязана была выглядеть на работе как манекенщица.
Быстро надев платье без рукавов, она подошла к телефону и снова позвонила Энтони на работу. Его номер не отвечал.
1941 год
Элспет Тамми влюбилась в Люка, когда, за пять минут до полуночи, он впервые поцеловал ее в темном дворе общежития Рэдклиффского колледжа.
За прошедшие с тех пор шесть месяцев ее чувство окрепло. Теперь они виделись почти каждый день. Встречались в обеденный перерыв или вместе занимались — Люк тоже изучал математику. По выходным они были практически неразлучны.
В то время девушки из Рэдклиффа довольно часто к последнему курсу находили себе женихов среди студентов или молодых преподавателей Гарварда. Но Люк о женитьбе пока даже не заикался.
Сейчас они сидели в глубине бара Флэнагана, и Элспет смотрела на Люка, который спорил о политике с Берном Ротстеном. Берн был коммунистом, как и многие студенты и преподаватели Гарвардского университета.
— Твой отец — банкир, — презрительно сказал Берн. — И ты тоже станешь банкиром. Поэтому естественно, что тебе нравится капитализм.
Элспет заметила, как Люк покраснел. Недавно в журнале «Тайм» опубликовали статью, в которой его отец фигурировал среди десяти американцев, заработавших миллионы после Великой депрессии.
— Банкиры заняты благородным делом. Они помогают людям, — возразил Люк.
— Ну конечно.
— Они тоже могут допускать ошибки. Солдаты ошибаются, убивают не тех, кого надо, но я же не называю тебя убийцей.
Теперь уже Берна задело за живое — он успел повоевать в Испании.
— В любом случае, я не стану банкиром, — добавил Люк.
— Кем же ты тогда будешь? — поинтересовалась Пегги, безвкусно одетая подружка Берна.
— Ученым. Я хочу исследовать миры за пределами нашей планеты.
Берн пренебрежительно рассмеялся:
— Космические ракеты! Все это детские фантазии.
Элспет поспешила на выручку Люку:
— Перестань, Берн! Ты ведь ничего об этом не знаешь.
— Человек проникнет в космическое пространство, — сказал Люк. — И я уверен, еще при нашей жизни наука сделает для простых людей больше, чем коммунизм.
Элспет недовольно поморщилась: в вопросах политики Люк такой наивный.
— Плодами науки пользуются только привилегированные классы.
— Неправда, — возразил Люк.
Возле их столика возникла долговязая фигура.
— А вам, ребятки, разве уже можно пить спиртное?
Энтони Кэрролл. Рядом с ним стояла невысокая девушка в модном красном жакете, из-под маленькой красной шляпки выбивались пряди темных волос. Она была так эффектна, что Элспет тихо ойкнула от изумления.
— Познакомьтесь с Вилли Джозефсон, — сказал Энтони.
Берн Ротстен спросил:
— Вы еврейка?
От столь прямого вопроса она на миг растерялась.
— Да.
— В таком случае вы можете выйти замуж за Энтони, но в его загородный клуб вас все равно не примут.
— Да не состою я ни в каких клубах, — запротестовал Энтони.
— Ничего, обязательно вступишь, — успокоил его Берн.
Вставая, чтобы поздороваться, Люк опрокинул стакан. Такая неловкость была ему вовсе не свойственна, и Элспет поняла, что мисс Джозефсон произвела на него впечатление.
— Вы меня удивили. — Он улыбнулся ей своей самой обворожительной улыбкой. — Когда Энтони сказал, что у него свидание с кем-то по имени Вилли, я представил себе девушку ростом под два метра.
Вилли рассмеялась и опустилась на сиденье возле Люка.
— На самом деле меня зовут Валла. Это библейское имя. Валла была служанкой Иакова и матерью Дана. Но я выросла в Далласе, и там все меня звали Вилли.
Энтони сел рядом с Элспет и вполголоса спросил:
— Правда, хорошенькая?