Обречен на победу
Шрифт:
Друзей прервал телефонный звонок. Кепко снял трубку.
– Добрый вечер. Здесь. – Он протянул трубку Краеву: – Тебя.
– Ну? – сердито буркнул Краев.
– Олег Борисович, срочно приезжайте…
– Стоп! – перебил Краев. – Кто говорит?
– Темина… Вера Темина.
Кепко сказал неправду, его друг был тренером.
– Возьми себя в руки. Спокойно. – Краев выдержал паузу. – С самого начала. Говори.
Вера откашлялась, затем продолжала:
– Павлу Астахову позвонили… Неизвестный… Он сказал, что эта…
– Знаю. Продолжай! – Краев покосился на друга.
Кепко не принял сигнала тревоги, убирал со стола и что-то бормотал, видимо, продолжая спор.
– Она находится у Игоря Лозянко и ее… Ну… С ней нехорошо… Я не могу повторить…
– Взрослые люди. Разберутся. – Краев умышленно не называл имен.
– Но Павел поехал… Я боюсь! – Вера положила трубку.
Слушая частые гудки, Краев сказал:
– Не волнуйся, завтра все обсудим. – И улыбнулся другу: – У тебя маленькие дети, у меня большие.
Если бы не начался тяжелый разговор и Краев не был бы вынужден защищаться, он бы рассказал Кепко о Лозянко и Астахове. От места, где сейчас тренеры находились, до квартиры Лозянко было значительно ближе, чем от Астахова. Тренеры могли опередить Павла. Но Краев представил себе, как вскинется Толя, как они понесутся по городу. Представил лицо Астахова, всю нелепую ситуацию.
Астахов, стоя на коленях у тела Игоря Лозянко, пощупал ему пульс, расстегнул рубашку, попытался прослушать сердце, поднялся, отбросил ногой пустую бутылку, взялся за телефон. Позвонив в милицию, Павел осмотрел квартиру и неторопливо, методично начал уничтожать пальцевые отпечатки на дверных ручках, штепселях, бутылку вымыл под краном, поставил среди пустой посуды, вытер руки носовым платком и ушел так же неторопливо.
Астахов не заметил, что дверь квартиры не захлопнулась, а, прикрывшись сначала, вновь приоткрылась.
Уголовный розыск
Совещание началось в одиннадцать вечера, подводили итоги работы за сутки, давали задание на утро. Кабинет подполковника Серова стола для совещаний не имел, присутствующие, человек двенадцать, сидели вдоль стен. Когда требовалось сделать запись, подпирали блокнот коленкой.
Гуров сидел в уголке, прислонившись к прохладному шершавому боку зеленого сейфа.
Штатский костюм старил Бориса Петровича, делал еще проще, хотя казалось, что уж проще некуда. Припухшие веки, нос бульбочкой, бровки, удивленно приподнятые. Гуров наблюдал за Серовым с симпатией и философствовал. На простой крючок его, Гурова, поймали, совсем на простой. По поведению присутствующих, по тому, как говорили, как слушали, было ясно, что подполковника все отлично знают и внешность его никого не обманывает.
Гуров почти весь оперативный состав знал, но чувствовал себя неуютно: от него чего-то ждали, а это всегда неприятно.
– Жил человек скромно, – подводил итоги подполковник. – Версия, что убийство из-за денег, не подтверждается. Однако отказываться от нее не следует. Такси не можем найти. Плохо. Два человека видели у дома такси, а город наш не Москва. – Он взглянул на Гурова. – Либо плохо ищем, либо таксист причастен к преступлению. К шести утра – в таксопарк.
Серов замолчал и посмотрел на Гурова вопросительно.
Гуров не собирался высказываться при всех, ждал, когда они останутся одни, но пауза и взгляд подполковника означали, что он ждет от гостя какого-то сообщения. Как он догадался, откуда? Леве очень хотелось промолчать, но тогда люди рано утром начнут работать, искать такси.
– Товарищ подполковник, мы обсудим этот вопрос позже, – тихо сказал Гуров. Он не хотел говорить, так как поставил бы своих коллег в неловкое положение.
– Нет уж, Лев Иванович. – Серов подчеркнул обращение по имени-отчеству. – У нас секретов друг от друга нет и быть не может. Извольте.
«Змей, – подумал Гуров. – Хочет, чтобы я ребят его проучил, а сам он вроде в стороне, учится уму-разуму. Короче, надо говорить короче. Но без указующей фанаберии».
– Есть серьезные основания полагать, что «Волга», стоявшая у дома Лозянко в момент убийства, была не такси.
Все взгляды уперлись в сотрудников, которые нашли свидетелей.
– Оба свидетеля ошибаются?
– Нам подсунули лжесвидетелей?
– Значительно хуже, – сказал Серов. – Наши товарищи…
– Борис Петрович, я вас не перебивал, – сказал Гуров, давая понять Серову: мол, вы ко мне по имени-отчеству, с уважением, так сказать, тогда и уважать извольте.
– А ты их самолюбие не береги. – Серов усмехнулся. – У нас знаний и опыта не шибко, а самолюбия сколько хочешь, с избытком.
Атмосфера в кабинете разрядилась, кто-то хохотнул, кто-то сказал:
– Давай, Москва, бей с мыска.
– Ошибка объяснимая. – Гуров тоже улыбался. – Люди видят серую «Волгу». И спрашивающему, и отвечающему хочется, чтобы машину нашли. Вот вам и такси. Однако ни зеленого огонька, ни опознавательных знаков такси ни один из свидетелей не видел. А по тому, как стояла машина, должны были видеть.
– А почему вы, Лев Иванович, решили перепроверить показания свидетелей? – спросил Серов.
– Если таксист причастен, он не поставил бы машину у дверей. – Гуров, понимая, что его используют в роли педагога, решил быстрее закончить. – Если таксист непричастен, то он бы сам объявился, как только мы начали его искать. Не Москва, таксопарк один, люди друг друга знают.
– Спасибо, Лев Иванович, – сказал Серов. – На завтра всем задания даны. Группе, работавшей по таксопарку, переключиться на ГАИ. Ищите хозяина светло-серой «Волги».
– Государственную или частную?
– Начните с частников. Все свободны.