Обреченность
Шрифт:
«Насколько же я глупа, что подумала, что она не заперта? Что я не буду в клетке?»
Волны разочарования быстро пробегают по моим венам, и я остервенело трясу ручку, пробуя открыть неподдающуюся дверь. Наношу удар ногой по твердой древесине, который отдается глухим стуком. Я пинаю дверь ещё раз, не надеясь открыть её, больше потому, что это чувствуется хорошо — наброситься и изгнать страх из себя, превратить это во что-то более мощное. В ярость.
Пинок следует за пинком, пока моя нога не начинает болеть, так
По-прежнему ничего. Только темнота.
— Бл*дь! — я тихо ругаюсь, мои плечи тяжелеют от усилий. Я ничего не добилась, кроме саднящих ступней и болящих ног.
Прижимаюсь своим лбом к холодному барьеру. Мысли хаотично крутятся в голове, но я по-прежнему пытаюсь сформулировать план. Я не буду просто сидеть здесь и покорно ожидать мою судьбу.
— Ты закончила, принцесса?
Свет вспыхивает в углу комнаты, и я разворачиваюсь вокруг, смиряясь и полностью прижимаясь своим телом к двери, чтобы не рухнуть на колени.
Коул сидит в большом кресле с высокой спинкой. Ноги вытянуты вперед, в расслабленной руке он держит стакан с виски.
Всё моё тело дрожит при виде его.
Черные пучки ауры закручиваются вокруг его пугающей фигуры, пока ледяные голубые глаза осматривают меня с головы до ног, затем ловят мой взгляд.
Он кладет ногу на ногу, оставляя лодыжку на согнутом колене, и слегка наклоняется вперед. Движения настолько незначительные, но я вжимаюсь в дверь, как если бы он неожиданно возник прямо передо мной, а не находился на противоположной стороне комнаты.
Его глаза ищут мои и ожесточаются.
— Кто собирается спасти тебя, принцесса? Кто будет достаточно глуп, чтобы схлестнуться со мной и попробовать забрать то, что является моим?
— Мой отец.
Два слова, прошептанные слишком быстро, чтобы быть правдой.
Он невесело ухмыляется и ставит свой уже пустой стакан на пол возле ног, прежде чем встает в полный рост одним плавным, но смертельным движением.
— Ах, принцесса. Папочка не собирается спасать тебя. Никто не придёт, чтобы спасти тебя. Так что ты можешь сказать мне правду.
Он движется ко мне, а я сильнее сжимаюсь.
Каждый его размеренный шаг поражает меня прямо в грудь, как физический удар. Его движения расчетливые, но всё же лёгкие. Его тело двигается с неотъемлемой грацией охотника, и я — добыча, ослепленная его тёмной красотой, ожидающая его первого удара.
8
Люк и я часто разделяем женщин, и я знаю, что он ожидает от меня, что мы разделим и Фей. Это — неписаное соглашение между нами. Вместе мы сильнее, то, что моё — его, и наоборот.
После того, как я оставил её в автомобиле; с её вкусом на моих губах и её страхом, бегущим по моим венам, я наблюдал.
Я
Когда он бросил её на землю, я наблюдал за тем, как растет выпуклость в его брюках, в то время как его член начал вставать. Я знаю — он хочет её. Я знаю, что он попытается завоевать её доверие своей спокойной отчужденностью.
Видите ли, мой брат маскирует своего зверя намного лучше, намного лучше меня.
Но это не означает, что его зверь менее смертоносный. В действительности, он использует эту свою способность идеально, обычно я с увлечением наблюдаю за этим навыком, но сегодня ночью я чертовски зол.
Мои кулаки сжимаются, когда я наблюдаю, как он мягко берет её травмированную ладонь и медленно ведёт в дом.
Я бросаю последний взгляд на них обоих, прежде чем спокойно направляюсь в свою комнату.
Это не было планом.
Предполагалось, что он оставит её там, в темноте и позволит ей пребывать в беспокойстве, но я хочу непосредственно приступить к пиру.
Так что я остаюсь в темноте и жду.
Мгновением позже срабатывает сигнализация и дверь открывается.
Брат толкает её во тьму, его глаза осматривают её тело, а затем он колеблется. Я могу видеть, как он думает о том, чтобы взять её первым.
Я могу видеть похоть в его глазах, пока он бормочет:
— Сладких снов, зверушка, — затем он думает, как обставить это, и уходит, вероятно, чтобы найти меня. Сигнализация двери срабатывает, пока не остаемся только она и я.
Я могу ощущать её.
Аромат её страха.
Быстрый ритм её сердца, который зовет меня взять его, сокрушить и осушить его.
Она не двигается так же, как и я.
Несколькими минутами позже я чувствую её движение, прежде чем слышу его.
Она пробует открыть дверь.
Снова и снова, она пинает и борется, но для неё нет никакого выхода.
Её паника наполняет меня. Мой член подобен стали между моими ногами, пульсируя от необходимости взять. Взять то, что теперь моё.
Хриплым голосом она приказывает себе:
— …позвони ему.
«Позвони ему».
Ярость взрывается в моих венах.
«Кому, бл*дь, она собирается звонить»?
«Никому».
Но я хочу знать, кто, как она думает, посмеет забрать её от меня. Я выясню это.
Затем выпотрошу его и заставлю её смотреть.
Я отдам ей его уши в качестве трофея, чтобы одно она могла носить на шее, как памятный сувенир.
Кем бы он ни был, он никогда больше не будет тем человеком, к которому она снова сможет обратиться.