Обреченные любить
Шрифт:
— Пейдж, раздобудь каталку, а ты, Шейд, не дай ему умереть.
Дерк громко застонал. Маленькое помещение наполнилось зловонием. Пейджа вырвало в мусорную корзину.
Показатели сердцебиения на мониторе превратились в прямую линию. Шейд убрал руку со лба пациента.
— Ненавижу, когда они так делают. — Эйдолону стало любопытно: Дерк так напуган, что предпочел остановить все функции своего организма и вскрыл скальпелем свежий шрам? Он уже знал, что там найдет, но хотел в этом убедиться.
Шейд порылся в карманах и достал извечную жвачку.
— Чего не хватает?
— Кисты Пен Тай. Это орган, который перерабатывает пищу и продукты распада, так что этому виду не приходится мочиться и испражняться.
— Удобно, — пробормотал Шейд. — И зачем она кому-то понадобилась?
Пейдж закрыла рот и нос хирургической повязкой, ее лицо все еще было бледным, хотя вонь от только что скончавшегося пациента почти полностью исчезла.
— Она используется в некоторых проклятиях Вуду, чтобы навести порчу на внутренние органы человека.
Шейд покачал головой и протянул медсестре жвачку.
— Совсем ничего святого не осталось. — Он повернулся к Эйдолону. — А почему они его не убили? Других ведь убивают.
— Живой он стоит дороже. Эти демоны могут вырастить новый орган в течение нескольких недель.
— И все это время они активно охотятся. — Шейд разразился проклятиями, некоторые части которых Эйдолон слышал впервые за несколько сотен лет своей жизни. — Наверняка это эгисы. Больные ублюдки.
Кем бы ни были эти больные ублюдки, но последнее время у них было много работы. За прошедшие две недели санитары доставили в госпиталь двенадцать изуродованных тел. И конца этому насилию пока не видно. Некоторых, судя по всему, резали еще заживо.
Беда была в том, что демонам одного вида было наплевать на демонов другого. И расследование одного Консула никогда не касалось жертвы, происходившей не из его клана. Эйдолону было не наплевать не только в силу его профессии, но скорее потому, что он понимал: рано или поздно эти мясники доберутся до кого-нибудь из его знакомых.
— Пейдж, позвони в морг, пусть заберут тело. И скажи им, что мне нужен полный отчет о вскрытии. Я хочу выяснить, кто эти сволочи.
— Док! — Эйдолон не успел сделать и дюжины шагов, как его позвала Нэнси из-за своего стола. Нэнси была медсестрой задолго до того, как лет тридцать назад стала вампиром. — Скалк звонила, сказала, что везет в госпиталь круэнтуса [1] . Расчетное время прибытия две минуты.
1
Кровожадный ( лат.).
Эйдолон едва не застонал. Круэнтусы созданы для того, чтобы убивать; их кровожадность настолько бесконтрольна и подсознательна, что порой даже в брачный период они рвут друг друга на части. Последний раз, когда круэнтус был их пациентом, он трижды рвал вязки и разнес полбольницы, прежде чем его удалось усыпить.
— Подготовьте вторую операционную, ту, что с золотыми вязками, и отправьте сообщение на пейджер доктора Юрия. Он любит круэнтусов.
— Она также сказала, что с ней будет еще один необычный пациент.
На этот раз Эйдолон все же застонал. Последний раз необычный пациент Скалк оказался собакой, которую сбила машина. И собаку эту после операции ему пришлось забрать домой, иначе за пределами госпиталя она стала бы пищей для одного из многочисленных сотрудников. И теперь эта дворняга прочно обосновалась в его квартире и сжевала уже три пары его лучших ботинок.
Шейд разрывался между Скалк, которая, будучи амбер-демоном, приходилась ему сестрой, и Нэнси, с которой он откровенно заигрывал и, насколько было известно Эйдолону, уже дважды успел переспать.
— Я ее убью, — выпалил Шейд, не скрывая раздражения.
— Я первый.
— Тебе нельзя.
— Мне нельзя спать с ней, ты сам это говорил, но о том, что я не могу ее убивать, не было ни слова, — заметил Эйдолон.
— Что правда, то правда. — Шейд пожал плечами. — Ладно, тогда ты ее убивай. Если это сделаю я, мама меня ни за что не простит.
Это Шейд верно подметил. Хотя у Эйдолона, Рейта и Шейда был один отец, который давно канул в Лету, и сами они были из рода демонов-семинусов, матери у них были разные и принадлежали к разным видам; так вот именно мама Шейда отличалась повышенным материнским инстинктом и постоянно опекала сына.
Красный галогенный маячок под потолком оповестил о приближении машины «скорой помощи». Багровые отсветы бегали по стенам, создавая причудливые узоры.
Эйдолон не любил этот оттенок, но именно он усиливал заклинания, охраняющие эти стены. В госпитале, где каждый приходился кому-то кровным врагом, любое преимущество могло стать определяющим. По той же причине всюду на стенах были выведены магические символы.
И разумеется, нарисованы они были не краской, а кровью.
Машина «скорой помощи» прибыла, и Эйдолон почувствовал приток адреналина. Он любил свою работу. Любил наводить порядок в хаосе, царившем вокруг.
Госпиталь, который располагался едва ли не в центре Нью-Йорк-Сити и спрятан силой магии от людских глаз, был его детищем. Кроме того, он дал клятву демонам, где бы они ни жили, в глубинах земли или среди людей на ее поверхности, что в этих стенах не будет никакой дискриминации и, к какому бы виду они ни относились, их будут лечить.
Дверца машины «скорой помощи» мягко отъехала в сторону, и Скалк вместе с напарником, которым в этот вечер был оборотень, ненавидевший от природы всех и вся, вывез каталку с окровавленным круэнтусом, чьи запястья и лодыжки были предусмотрительно закреплены вязками. Эйдолон и Шейд поравнялись с Люком и, несмотря на свой немаленький рост, вынуждены были смотреть на огромного оборотня снизу вверх.
— Круэнтус, — прорычал Люк, который по-другому разговаривать не умел даже в своем человечьем обличье, в котором он сейчас находился. — Нашли без сознания. Открытая колотая рана на правой ноге. Удар тупым предметом в затылочную область. Обе раны обработаны, кровь остановлена. Глубокие рваные раны на животе и горле обработаны, но кровь остановить не удалось.
Эйдолон повел бровью. Только золотое или магическое оружие оставляет раны, и в этих случаях кровь остановить нельзя. Остальные другие раны со временем закрываются и затягиваются сами благодаря способности круэнтусов регенерировать.