Обреченные на вымирание
Шрифт:
Кровавое солнце медленно сползало с небосвода, словно в испуге пряталось за горизонт.
Мы таращились во все глаза, всматривались в сумерки, не в силах вымолвить ни слова. Это было что-то невероятное… За пределами понимания. Хотелось отвернуться, улететь и не вспоминать больше этой громадной, взывающей к животному страху, реке смерти. А черные твари с блестящими спинами, тем не менее, неспешно текли вглубь материка вслед за людьми. Волны апокалипсиса завораживали своими масштабами, поражали воображение невероятностью. Зловещей тенью затянуло город. Что-то в этом зрелище было потустороннее, неземное, ожившее из библейских легенд, темной стороной сущности. Скользкий страх рос внутри ядовитым стеблем, взывал к инстинкту, порождал трепет перед неизвестной свирепой силой.
– Ахренеть, - бормотал Андрей.
– Дед говорил они вышли из моря… Надо это проверить, бензина бы хватило.
Я хотел взмолиться, просить его немедленно разворачиваться и лететь прочь. Не хотел ничего знать, ни в чем разбираться, лишь бы подальше. Страх скрутил живот, внутри что-то засуетилось, словно мышь в мышеловке.
Солнце все ниже опускалось к горизонту, расплескивая багровый кисель по редким островкам облаков. А под нами все текла и перекатывалась черная река. Несколько километров мы летели навстречу потоку, прежде чем увидели хвост гигантской гидры. След вытоптанной, изрытой земли привел нас к морю. Далеко от берега виднелись какие-то черные вытянутые предметы, но уже не оставалось бензина выяснять. Я с облегчением вздохнул, когда Андрей с досадным цоканьем повернул лашку назад.
Посадили машину на дорогу возле железного ангара уже под призрачной молодой луной. Я не спрашивал Андрея, куда мы идем, а просто бежал за ним вприпрыжку. Он все еще хромал, казалось захваченный мыслями, не замечает боли и делает шаг широким. В некоторых окнах восьмой школы горел свет. Как и в прошлый раз, на крыльце, освещенном яркими лампами, нас встретили два дедка в синих кепи.
Андрей им объяснял, что очень надо повидать мэра, что ситуация не требует отлагательств. Охранники были непреклонны. Мотали головами и предлагали прийти завтра в приемное время. Неожиданно Андрей вытащил пистолет, подскочил к ближнему, быстрым движением выбил помповуху, захватил в замок его шею и, прячась за живой щит, направил ТТ на второго. Тот успел среагировать и с перепуганным лицом целился в своего товарища. Последний вытаращил левый глаза, так как бейсболка сползла на правый, косил на ствол, хрипел, цеплялся за руку, сдавившую горло. Андрей орал на растерявшегося старика и требовал, чтобы тот бросил помповуху.
Ситуацию разрулил охранник с коротким автоматом, который выскочил на шум. Он уговорил всех успокоиться и опустить оружие. Андрей оттолкнул горе-полицейского, положил пистолет и поднял руки. Получив свободу, старик отскочил. Он кашлял, хватал ртом воздух, пытался что-то сказать вслед Андрею, который с охранником направлялся к входной двери, но из горла вырывался только хрип.
Обо мне никто не вспомнил, я незаметно отступил за угол школы. Прошел вдоль стены, скрылся за кустами, окружающими футбольное поле, и стал наблюдать оттуда. Долго ничего не происходило. Охранник поднял помповуху и передал своему пострадавшему товарищу. Тот взял и с обиженным видом отошел к дальнему краю крыльца. Тер ладонью шею, все перхал и откашливался. Примерно через час появился Андрей. Полицейские встрепенулись, посмотрели в его сторону. Он что-то им сказал, я не расслышал, хотелось бы думать, извинения. Потерпевший корявой трусцой подбежал к краю крыльца и стал кричать ему что-то в след.
Не обращая на него внимания, Андрей спустился с лестницы и направился в сторону Союзной улицы. Я побежал вдоль живой изгороди намереваясь перехватить его на выходе. Он обернулся на звук моих шагов, но ничего не сказал. Лицо у него было мрачное.
– Ну как?
– спросить я, переходя на шаг и сдерживая одышку.
– Что мэр сказал?
– Скотина он приличная. Перестраховщик хренов. «Надо подумать. Это еще не конец света. Мы проведем расследование», - передразнил Андрей мэра, подражая его интонациям.
– Надо на КПП сходить, узнать, сколько сегодня прибыло, - продолжил он уже обычным голосом.
– Может, чего нового услышим.
Мы прошли в молчании несколько шагов.
– Никак не колется на керосин, - вновь заговорил Андрей, - говорю, давай быстрее принимай решение, пока не поздно. Он говорит, «не спеши, надо разобраться. У страха глаза велики. Возможно вся буча из-за миграции каких-то животных. Аномальная жара вызвала мутацию, демографический взрыв какого-то отдельного вида. А Днепропетровск оказался на их пути. Тем более он не является анклавом, не обладает организацией и силами сдерживания». Представляешь, Михалыч, так прямо и сказал «силами сдерживания». Какие к черту у него силы имеются? Вот эти пердуны старые с помповухами или десяток другой молодчиков с современными пукалками? Против такой армады надо как минимум установки залпового огня. Бить по площадям и превращать гектары в пламя. Ты сам видел сколько их.
Глава 23. Черная река 4
– Да уж, - я закивал.
– Говорю, давай собирать ополчение, строить баррикады, рыть рвы, готовиться как-то. Укреплять ворота, заборы, организовывать наблюдения, высылать дозоры, заправлять машины. Пока они на подступах, на головы можно сбрасывать самодельные зажигательные бомбы. Что-то ведь надо делать. Ни в какую, нет, говорит, не могу я с кондачка такое воротить, надо самому все узнать, увидеть. Завтра вроде собирается лететь, со своим пилотом. Ладно, хоть так. Не приди мы, так на жопе бы и сидел. Времени, мало. Тут всего-то километров двести тридцать, двести пятьдесят. А если они и ночью двигаются? Сколько преодолеют к утру? Думал под эту бучу из него керосин выжать. Фигушки. Ладно, Михалыч, и на нашей улице - стриптиз бар откроют. У меня такое чувство, что все-таки додавим мы его. Надо только быть поблизости, когда он поймет серьезность положения. А пока придется опять к твоему старичку в гости завалиться. Вот он обрадуется. Ведь обещали? Верно?
– А не поздно?
– робко спросил я. Мне не нравилось, что опять будем пользоваться гостеприимством Федора Игнатьевича.
– Да он только обрадуется. Еще пивка предложит, вот увидишь.
Мы шли по темной улице. Проходя мимо южного КПП услышали рокот двигателей. Свернули на звук. Фонари на столбах тускло освещали ворота с дежуркой и небольшую площадку. Раньше периметр охраняли караульные на вышках, прожекторами прочесывали окрестности. Но когда участились случаи отъема оружия, их убрали. Да и заборы для посторонних не проблема. Слышал, Московский анклав патрулируют роботы. Там порядок, а у нас проходной двор.
У КПП скопилось много транспорта, в основном, автобусы и грузовики. Толпившиеся люди, в отличие от первой волны беженцев не напирали и не выкрикивали пророчества о дьявольском нашествии и Господней каре. Усталые, мрачные они негромко переговаривались, становились в очередь к переписчикам. Получали сухой паек, собирались в группы и со скромным скарбом двигались за провожатыми к пустующим домам на окраине.
Между вновь прибывшими расхаживали бойцы гвардии с неизменными символами силы и могущества - помповыми ружьями. Высокомерно с неприязнью взирали на лишние рты. На них мало кто обращал внимание. Утомленные дорогой люди и не помышляли дебоширить или скандалить. Кто сидел на тюках, кто дремал на обочине, кто тихо звякал вилкой по донцу консервной банки.
– Прямо, пересыльный лагерь какой-то, - угрюмо пробурчал Андрей.
Поговорить с беженцами нам не позволили полицейские, да и голодным, измученным дорогой людям было не до разговоров. Убедившись в тщетности попыток, мы продолжили свой путь.
– Мэр пресекает распространение ненужных слухов. Типа, все контакты после инструктажа. Ну, ну, ветер ему в спину, - Андрей недобро усмехнулся.
Мы шли по ночному городу, под черным, переливающимся бриллиантовой россыпью небом. Луна тускло освещала безлюдные улицы.