Обрекающие на Жизнь
Шрифт:
Я могла бы узнать точные цифры, узнать имена, генетические линии. Могла бы узнать, что среди них были мои друзья и враги. Могла бы вспомнить их лица.
Три дня назад я бы так и сделала. Три дня назад я была почти человеческим существом. Теперь же… это просто не имело значения. Решение было принято, решение было исполнено, заплаченная цена была признана приемлемой. Я выбросила утренние события из головы, сосредоточившись на том, что ещё предстояло. Пальцы, поправившие упавшую на глаза золотую прядь, больше не дрожали.
В последний день своего
Мерзость какая.
Ничего удивительного, что в последнее время от меня все шарахаются.
Впрочем, это тоже не имело ни малейшего значения.
Затормозив высший психический процесс, условно называемый «мышлением», я сосредоточилась на действиях. Долго, педантично отскабливала кожу, отмачивая её поочерёдно то в обжигающе холодной, то в горячей, как кипяток, воде. Затем занялась волосами. Вымыла, расчесала, нарастила дополнительный объём, снова вымыла, снова расчесала, поработала над цветом и блеском…
Когда я наконец поднялась из воды, то была, наверное, самой чистой эль-ин за всю историю своего народа.
Меч лежал на бортике бассейна — чтобы в любой момент достаточно было лишь протянуть руку. Подумать только, когда-то осторожность некоторых эль-воинов казалась мне признаком если не старческого маразма, то запущенной стадией паранойи. Теперь же я даже ванну принимала в Шеррн-онн, потому что практика показала: мой собственный бассейн — слишком опасное место, чтобы соваться туда без поддержки тяжёлой артиллерии.
Привычным движением подхватив Сергея, прошлёпала по полу, оставляя на нём мокрые следы. Масса мокрых волос, ставших втрое гуще, чем обычно, оттягивала голову назад — непривычное, странное ощущение.
Пристроила клинок на туалетном столике и лишь затем пристально посмотрела в зеркало.
В зеркале отражался… кто-то.
Тяжёлые влажные пряди волос казались тёмно-русыми. Из-под изогнувшейся верхней губы выглядывали белоснежные кончики клыков, камень горел во лбу нездоровым, каким-то лихорадочным сиянием.
Узкое лицо с истончившимися, заострившимися чертами. Ежесекундно менявшие цвет глаза казались слишком большими для этого лица, и яркость их по краям была поблекшей, подёрнутой инеем — тревожный признак глубочайшего нервного истощения. Любую другую с такими глазами Целители бы усыпили недели на две.
Женщина в зеркале выглядела уже наполовину трупом. Что, в принципе, соответствовало истине, так что я не стала особенно по этому поводу беспокоиться и занялась своим туалетом.
Натёрла тело ароматическим маслом — ни сил, ни протеина на синтез соответствующих веществ в собственном теле уже не осталось. Лёгкий макияж — белый знак-образ, нарисованный тонкой кисточкой в уголке одной из бровей.
Открыла ящик, где хранилось созданное специально для этого вечера одеяние.
Тонкое белоснежное бельё. Ручные ножны для кинжала-аакры из белой кожи и такие же сандалии. Заколка-спица из белой кости, украшенная резным драконом — часть прядей
И наконец простое платье, лишённое всяких украшений, падающее белоснежными складками до самого пола. Я осторожно накинула белый капюшон, стараясь не примять причёску.
Белый — цвет клана Обрекающих. Цвет ту, символизирующий одновременно и жизнь, и смерть. Такое одеяние эль-леди, не принадлежащая к Эошаан, имела право надевать только в двух случаях: в честь своей свадьбы и во время своих собственных похорон. А ещё, когда Эль погружалась в полный траур, но такого уже очень давно не случалось с моим народом.
Я два раза выходила замуж и оба раза пренебрегала обычаями, предпочитая собственные цвета. Сегодня был последний шанс отдать дань традиции.
Труп, отражённый зеркалом, блеснул клыками в невесёлой улыбке. Я устало закрыла глаза и с всхлипом прижалась лбом к прохладному стеклу.
А потом подхватила меч и выскользнула из комнаты.
Двое северд-ин ждали за дверью. Только двое. Всего двое. Я наконец доигралась.
Зверь погиб. Мой Зверь, мой воин, страж, друг, учитель… Он погиб в этой глупой и поспешной авантюре, а я не могла найти в себе ни горя, ни слёз. Всё затопила мутная и тупая покорность перед лицом собственной смерти. Ох, Зверь…
Клык и Злюка, как мне сказали, в последней схватке получили ранения, «не совместимые с жизнью воина». Вопреки обычаям Безликих, их не добили. Напротив, через пару дней этих двух ждёт трансформация, после которой они достигнут новой вершины на Пути Меча — станут одушевлённым оружием, подобным моему Сергею. Когда-то такие новости вызвали бы во мне смесь оптимизма, любопытства и сожаления. Сейчас я ничего не могла почувствовать.
— Хочется надеяться, они найдут то, что так долго искали, — эти слова, по крайней мере, были искренними.
Бес чуть склонил голову. Двое моих оставшихся телохранителей были закутаны с ног до головы в многослойные чёрные одеяния и казались как никогда неприступными. Держались они на максимальном от меня расстоянии, какое только дозволяли правила вежливости, и у меня почему-то возникло впечатление, что Безликие чего-то опасаются. Но «Безликие опасаются» — это оксюморон, так что я отбросила мысль за полной её несостоятельностью.
Сквозь заторможенность пробился вялый импульс. Ещё одно незаконченное дело. Надо наконец разобраться с этими странными вояками. Другого случая не будет.
— Бес.
Он ответил не сразу.
— Госпожа? — В голосе закутанного в чёрное существа была какая-то… Неуверенность?
Я подошла к низкому диванчику, села, осторожно расправив юбку.
— У нас не будет больше случая переговорить. Если вы хотите что-нибудь спросить или что-то сказать? — Позволила вопросительной тишине повиснуть в воздухе, когда никто из них не проявил желания исповедаться, как ни в чём не бывало продолжила: — В таком случае, спрошу я. Зачем вы поступили ко мне на службу, Безликие Воины?