Обрести силу
Шрифт:
— Призраки, мать их, — бурчал он себе под нос. — Настоящие призраки, — мимо него проехал уже шестой высокий плавно качающийся фургон. — Словно мертвецы там одни…, — силуэт шестого и последнего фургона медленно растворялся в темноте, когда вздрогнувший аристократ, наконец-то, взял в себя в руки и начал выводить скакуна на дорогу. — Какие к Благим призраки… мертвецы, — подбадривал он сам себя, вскакивая в седло. — Это всего лишь жирный купчик, решивший что он самый хитрый и умный… Думает, дорога ночью безопаснее… Ха-ха-ха…, — от пришедших в голову мыслей о самоуверенном
Виконт чуть тронул поводья жеребца и заблаговременно обмотанные тканью копыта почти неслышно коснулись каменных плит тракта. Он рассчитывал догнать последнюю повозку как раз к тому моменту, когда голова каравана начнет поворачивать и втягиваться в засаду.
— Еще чуть-чуть, — кровь привычно забурлила у него в жилах, растекаясь огненными ручейками по телу и наполняя его нетерпением и дрожью. — Чуть-чуть…, — рука скользнула к мечу, проверяя, легко ли он выходит из ножен. — …
Где-то впереди, в ночи начали раздаваться угрожающие вопли и гогочущий хохот; размахивая дубинами, кольями и самодельными копьями из-за крупных валунов выскакивали его оборванцы и неслись к первому фургону. Тут же виконт с предвкушающей улыбкой пришпорил коня и потянул из ножен меч.
— У-у-у-у! — из его груди словно сам собой стал вырываться звериный вой. — У-у-у-у! — еще громче завыл он, когда из темноты проступила задняя часть фургона. — У-у-у-у!
И вот… до плотно натянутой серой ткани остались всего ничего. А разгоряченное сознание уже рисовало манящие картины того, что скрывалось внутри. Казалось, взмахни мечом и из-за рассеченной ткани начнут вываливаться толстые рулоны драгоценной ткани, массивные и узорчатые подсвечники из благородного серебра, рассыпающиеся золотыми звездочками драгоценности. От всех этих фантазий его губы просто сами собой растягивались в жадный оскал.
Но фортуна вновь оказалась поразительно неласковой к виконту, в очередной раз, бросая его в самое дно ожиданий и фантазий… В какой-то момент укрывающая разбойников и обреченный караван тьма ночи буквально взорвалась ослепительной вспышкой, которая на ярким светом на десятки метров залила все вокруг.
— А-а-а-а! — его жаждущий крови вой сразу же сменился жалобным стоном. — А-а-а-а! — дико жгло ослепшие глаза; словно прямо внутрь глазниц насыпали раскаленный на костре песок. — А-а-а-а-а!
Пронзительное ржание жеребца, начавшего выделывать безумные кульбиты! Полностью дезориентированный Жюль, выпустивший из рук и поводья и меч, птицей слетел с крупа коня и головой угодил прямо в густую заросль кустов.
— Что это? Что это? — сразу же начал он бормотать разбитыми в кровь губами, переворачиваясь на спину и отползая в глубину кустов. — Благие боги… Что это такое? — даже сквозь плотно сжатые глаза виконт ощущал яркий, физически плотный свет, который был направлен прямо на него. — А-а… А-а-а…
Ему было очень страшно. До дрожи по всему телу, когда стук сердца отдавался в ушах, а зубы выбивали ритмичную чечетку. Рукой он зашарил на поясе, пытаясь нащупать кинжал.
В это же мгновение на него откуда-то сверху кто-то громогласно гаркнул. Со злобой, властно, словно имел на это полное право!
— Руки! Руки в гору! — вещал неестественно громкий голос, выдавая четкие, будто рубленые фразы. — А ты, куда? Стой! Падла! — стонущему и полуослепшему Жюлю показалось, что кричали это уже не ему. — А-ха! Кром, твою… Выпуска-а-ай псов!
От раздавшегося сразу же после этих слов еле сдерживаемого рычания и странного позвякивания металлических цепей, сердце виконта екнуло со страшной силой. Не обращая внимания на боль, он быстро заработал руками и ногами, стараясь как каракатица скрыться в самой гуще зарослей.
— Ату их! Взять! — восторженно заулюлюкал тот же голос. — Взять! — кто-то с тяжелым шмякающим звуком спрыгнул и стал неторопливо шагать по камням дороги, разговаривая сам с собой. — Вот же уроды, совсем страх потеряли… Уже второе нападение… У меня здесь что, медом намазано что-ли?
Жюль, наконец-то, смог открыть глаза и увидеть того, кто похоронил все его мечты. Возле ярко освещенного бока последнего фургона в караване в нетерпении прохаживался бормочущий гном. В руке он держал какой-то странный кувшин с широкой блестящей крышкой и горящим красно-желтым огоньком, от которого расходился довольно яркий свет.
— Кром! Кром! — гном кого-то начал звать, направляя яркий сноп света в сторону вжавшегося в землю виконта. — Гони этих уродов всех черту! Слышишь?! И барахло нам не нужно! Кром! — из-за деревьев донесся приглушенный ответ. — Гони их всех в шею, говорю… Мы и так опаздываем… Ну-ка иди сюда…
В этот момент снова поднявший голову Жюль остолбенел. К державшему лампу гному дружелюбно повизгивая подскочил пес… Но, Боги… что это был за пес, от которого собачьими были собственно только стоявшие торчком уши и мечущийся в разные стороны лохматый хвост!? Остальное же он рассматривал с тихим ужасом…
— Молодец, молодец! — гному даже не пришлось нагибаться (это чудовище из породы «собак» было довольно крупным), чтобы потрепать за холку этого, обряженного в металлические пластины пса. — Настоящий убийца! Ух! — пластинки металла подобно рыбьей чешуе покрывали туловище собаки и спадали вниз, защищая его мощные лапы. — Настоящий красавец! Хороший! Шею пса прикрывал широкий ошейник, металлом и длинными угрожающими шипами блестевший в свете лампы гнома. — Хороший!
Было действительно страшно! Очень страшно! Особенно, когда млеющий под рукой хозяина пес вдруг повернулся в сторону леса и, как показалось теряющему от страха сознание виконту, зарычал прямо на него.
— Ну-ну, малыш, — смеясь, пробормотал гном. — Пусть живет…, — тут он тоже бросил быстрый взгляд на место, где валялся аристократ. — Мы и так не успеваем…
Жюль, уже бывший разбойник, с трудом перевел дух, а Колин, бывший тем самым хозяином зловещего пса, задул пламя в керосиновой лампе и исчез за бортом.