Обретая дом

Ди Бонни

Меган вошла на кухню, после того как закрыла за ними дверь, облегченно выдохнув.

— Наконец-то! — Затем она заметила напряженное выражение лица Шона.

— Твоя сестра знает обо мне, — он полуутверждал-полуспрашивал, его лицо было непроницаемой маской. Он сложил пакет из хозяйственного магазина в аккуратный квадрат.

— Да, — призналась Меган, прислонившись к столешнице и наблюдая за ним. Шон кивнул.

— Я определил это по тому, как она смотрела на меня после нашего возвращения. Почему ты рассказала

ей?

— Я не собиралась ничего говорить, но она продолжала задавать вопросы и это, можно сказать, сорвалось с языка.

— Можно сказать, сорвалось с языка, — повторил он.

По его сдержанному тону Меган определила, что он был в высшей степени взбешен.

— В любом случае она уже догадывалась, из-за статьи. Я только подтвердила это, потому что она не отставала.

— Твоя сестра знает, что я — шлюха. Мило. — Он сжал челюсти и сощурил глаза.

— Ты не... Больше нет. — Меган вытянула руку, затем осознала, что Шон был не в настроении, чтобы к нему прикасались, и ее рука упала. Казалось, что его сильно не беспокоило, что ее друзья знали о нем, так почему он был так расстроен сейчас?

— Она знает, что я трахаю тебя? — от его резкого тона это звучало грязно. Шон бросил сложенный пакет на стол.

— Нет, — сказала Меган тихо.

— Ну, в этом что-то есть, ага? — Он опустился на колени и начал собирать запасные детали после починки посудомоечной машины.

— Извини. Я не планировала ничего подобного. Я не просила ее приезжать и навещать меня.

Он продолжил очищать пол.

— Не имеет значения. Это правда. Вся твоя семья может знать. Уверен, они узнают.

Внезапно его гневная реакция обрела смысл. Он встретится с семьей Меган на Рождество, они уже обсуждали это. Шон боялся их осуждения. Раскрыв его секрет, Меган поставила его в неловкое положение. Она снова извинилась.

— Прости.

Он встал с пола и выбросил мусор.

— Забудь, это не твоя вина.

Шон вышел из комнаты, очевидно, все еще униженный и сердитый.

За ужином было некомфортно. Шон сидел напротив нее, опустив голову, и медленно ел. Их разговор был незамысловатым: вроде, передай соль, и все в таком духе. Меган осознала, что весь ее день был наполнен неестественными разговорами и неловким молчанием.

После еды они заполнили посудомоечную машину грязной посудой, Меган поблагодарила Шона за починку, но он не оттаял от ее энтузиазма. Она наблюдала, как он включает нужный режим на посудомоечной машине, и задавалась вопросом, как могла бы компенсировать эту ситуацию для него.

— Мне правда жаль, Шон, — повторила она еще раз. — Из всех людей, которым я предпочла бы не говорить ничего о своей или твоей жизни, Шарлотта определенно первая в списке. Извини, что я погорячилась, и рассказала ей.

Он не сказал ничего, но остановился.

Меган осознала, что нервно вертела свое аметистовое кольцо вокруг

пальца и перестала это делать. Она понятия не имела, как решить данную ситуацию, а извинений было недостаточно. Прямо сейчас она была не уверена, планировал ли Шон спать в ее кровати — сейчас уже в их кровати — или диване. Он выглядел таким злым весь вечер.

— Хорошо, — наконец, сказал он. — Полагаю, они бы все равно когда-нибудь узнали. — Он включил посудомоечную машину, затем прошел мимо Меган в ванную и закрыл дверь. Он принял извинения, но Меган не чувствовала себя прощенной. Что еще она могла сделать?

Тишина и напряжение продолжались остаток вечера. Он сидел на диване и вчитывался в курсовую работу. Меган сидела на своей кровати с ноутбуком, пытаясь собрать воедино заметки, которые она сделала этим утром на встрече в местном центре СПИДа. Она полностью потеряла свою прежнюю сосредоточенность на статье и продолжала прислушиваться к звукам из гостиной, вместо того чтобы сконцентрироваться на работе. Примерно в половине одиннадцатого, она сдалась и закрыла ноутбук. У нее было еще двадцать четыре часа, чтобы все доделать.

После того как приготовилась ко сну, она наблюдала за Шоном в дверном проеме гостиной. Она почувствовала острую боль желания, вспоминая их первый секс, когда она поймала его за мастурбацией. В ее голове был выжжен образ того, как он ласкал себя, и этому воспоминанию всегда удавалось ее возбудить, когда она думала об этом, что было чаще, чем бы ей хотелось признать. Сегодня он лежал в той же самой позе, но одетый, его глаза были прикованы к баскетбольному матчу по телевизору, а в руке он теребил незажженную сигарету.

— Ты идешь спать? — Она пыталась казаться беззаботной, не представляя, как отреагирует, если он сегодня не захочет делить с ней кровать.

Шон поднял голову, его лицо ничего не выражало.

— Что?

— Я собираюсь спать. Ты идешь? Я имею в виду, после окончания игры?

— Который час?

— Половина одиннадцатого. Завтра я буду работать над статьей, поэтому решила лечь спать пораньше, — сказала Меган. И она больше не могла дождаться, чтобы узнать, был ли он все еще зол на нее.

Он зевнул и потянул руки.

— Да, я иду. В любом случае игра не очень интересная.

Меган выдохнула с облегчением, когда вернулась в спальню и забралась в кровать. Она была в пижаме, но решила снять ее и притвориться, что все в порядке. Они всегда спали голыми вместе. Она подняла книгу с тумбочки — «Американская пастораль» Филипа Рота, которой пренебрегала последнее время, — и начала читать. Но не могла сконцентрироваться и продолжила отвлекаться, прислушиваясь, как Шон встал и перемещался по квартире, убирая вещи, затем выключил свет, прежде чем направиться в ванную. Она отказалась от чтения, но оставила свет включенным, ожидая его прихода.