Обретение дара
Шрифт:
— Как вам поездка Мстислав Никитич? — крикнул весело Кочубей, выйдя из машины и увидев, как его руководителя выводят из соседней машины. И морщась от удара по ногам.
— Отвратительно… — хмыкнул старик, за что сразу же получил дубинкой по почкам.
— Рты закрыли. Звиздеть команды не было! — тряхнул старика омоновец.
Мужчин сразу же повели в подвальное помещение, где находились, оборудованные камеры и кабинеты для допросов одарённых.
Олег Иванович Куракин, министр МВД Российской Империи, был зол. Очередное заседание с руководителями губернских главков, не дало положительных результатов. По стране шла огромная волна мелкого хулиганства. Разбитые витрины магазинов и домов. С эпицентром в Санкт-Петербурге. Если сегодня в Питере выбили стёкла в пекарнях, завтра пекарни пострадают уже в Самаре, послезавтра будет страдать Екатеринбург и через неделю закончится Владивостоком. И всё это сопровождалось антиправительственными митингами. Мол император не может нас защитить.
Спустившись на один пролёт с верхнего этажа, он открыл окно и достав упаковку сигарет, закурил. Внизу, во внутренний двор влетели несколько полицейских машин. Которые сразу же окружили бойцы спецбатальона.
А из машин вытащили двоих задержанных, которых сразу же оприходовали дубинками.
— Ну что за дебилы-то… — процедил, министр. Бросив недокуренную сигарету, мужчина направился к начальнику местного главка. Нужно было сделать втык для профилактики. Он, конечно, был не против, чтобы задержанных воспитали, но не на глазах же министра. Сегодня министра, завтра на глазах у императора или репортёров. Скандал будет, не потушишь.
Войдя в приёмную генерала и махнув рукой его секретарю, министр распахнул высоченную дверь, обитую кожзамом. В огромном кабинете с длинным столом и стульями, с обилием карт, сидел лысоватый мужчина, склонившийся над бумагами.
— Пал Палыч. Слушай, ты когда своих орлов научишь рукоприкладство не допускать?
Поднявший глаза мужчина в недоумение посмотрел на гостя.
— Так…эм… Это…каждый день напоминаю, — с иронией усмехнулся мужчина за столом.
— Молодец, а точно напоминаешь? — настойчиво произнёс министр.
— Обижаете, Олег Иванович. Каждое утро на планерке я напоминаю всем о недопустимости силовых методов, — улыбаясь произнёс начальник главного управления по Санкт-Петербургу.
— Ну если каждое утро, то я тебе объявляю строгий выговор с занесением в личное дело и наказание — в виде лишение премии в размере семидесяти процентов сроком на два года. Ну и комплексную проверку, тоже обещаю, — глянув на свои наручные часы, Куракин добавил. — Завтра. Вопросы есть?
С каждым словом министра мужчина бледнел, превращаясь в мел. Судорожно сглотнув Пал Палыч, нервно обратился к министру.
— Вы шутите?
— Я тебе клоун что ль? Цирк тут увидел? Или что? Твои орлы, на моих глазах, отмудохали двух задержанных, доставленных в управление.
— Этого быть не может, у нас нет задержанных в здание, — отдёрнув воротник, произнёс генерал.
— В смысле нет? Палыч, а где прости, задержанные, которые тут содержатся? — вытянулось лицо министра.
— Так, мы… мы…увезли их, в линейное отделение…. Ну на время совещания. Сейчас обратно вернём, — попытался улыбнуться генерал, но поймав взгляд своего начальника, замолчал.
— А ну, пойдём, прогуляемся, — бросил Куракин и развернувшись на каблуках, направился к лифту.
Дёрнув плечом, после проезда отметки, где, начинают работать подавитель, министр со злостью смотрел на грустного генерала.
— Палыч, если мне, сейчас задержанные пожалуются. Вы у меня, всем главком в Африку поедете, к людям Кочубея, в помощники. Понял меня?
— Понял, — мужчина тяжело вздохнув, поник ещё больше.
Стоило двери лифта открыться, а министру сделать несколько шагов вперёд по серому и низкому коридор, в котором стоял стойкий аромат сырости и затхлый воздух. Как ему на глаза попались стоявшие возле второго лифта, полицейские, которые и привезли задержанных.
— Бойцы! Ко мне! — крикнул министр, остановившись.
— Шустрее! — добавил генерал, когда увидел в глазах своих подчинённых растерянность и непонимание.
Выстроившиеся в шеренгу бойцы, громко рявкнули.
— Здраве желаем товарищ генерал!
— Знаешь, Палыч, а я понимаю, почему люди нас ненавидят, считают отбросам, — с презрением произнёс министр, осматривая стоявших перед ним полицейских. — У тебя даже устав, выучить не могут. Как вы преступления-то раскрываете вообще? А! Я понял…вы их не раскрываете. Вы выбиваете из людей признательные. То я думаю, главк у нас лучший по городу.
— Мои люди каждое дело честно расследуют… — процедил генерал.
— Да плевать, — махнул рукой Куракин, словно от надоедливой мухи и поймав злые взгляды бойцов, стоявших перед ним, рассмеялся. — Я министр Внутренних дел Российской Империи. Действительный Тайный Советник Олег Иванович Куракин. Раз вы настолько глупые, что, служа в главке, не знаете, как выглядит глава вашей организации. Приходится вам предоставляться. Цените! Когда ещё такое будет. И мой вам совет, взгляды в пол спрятали. И развернувшись, показали, куда посадили задержанных, которых избили на улице!
— Трое из нас не служат в главке, — произнёс полковник, стоявший в шеренге. — Мы из области, доставили сюда людей, которые напали на сотрудников. Они одарённые, высший класс. Нам некуда было их везти.
— Ну пошли, посмотрим, что за гости такие весёлые, — присвистнул министр.
Пройдя несколько метров по коридору, полицейские остановились у двери.
— Тут первый.
— Нук открывай, чё замер? — фыркнул министр.
Олег Иванович вошёл первый, в камере царила пустота, кроме железного стола и двух стульев, которые освещались одиноко висящей лампочкой, на проводе. Тут ничего больше ничего не было, лишь серые стены.
— О Кирилл Борисович, вы уже тут? Оперативно работаете, — радостно произнёс Олег Иванович, увидев сидевшего за столом мужчину. — Что задержанные настолько опасные?
— И тебе привет, Олег Иванович. Преступники очень опасные, не то слово, — рассмеялся Кочубей. Бросив взгляд на толпящихся полицейских.
— Да, кстати, а где задержанный то? — хмыкнул весело министр МВД, оглядываясь по сторонам и встретившись лишь с испуганными лицами полицейских. — Не мог же он сбежать?
— Как это где? — удивлённо произнёс Кирилл Борисович. — Вот он я. Собственной персоной, — заржал мужчина, положив руки, закованные в наручники на стол.