Обретение любви
Шрифт:
Камилла согласилась. Они вышли на улицу и неторопливо направились в сторону бульваров. Первой на этот раз заговорила Камилла.
— Джоан была здесь, — сообщила она.
— Вот как? — удивился и насторожился Роберт. — Она... не обидела тебя? Когда она разозлится — а у нее было достаточно поводов разозлиться — она становится совершенно невыносимой.
— Да нет. Она пыталась, но... Под конец мне стало ее жалко. По-моему, теперь она окончательно поставила на тебе крест.
— Хорошо бы так, — со вздохом сказал Роберт. —
— И что, если будет эта вторая попытка, ты опять мне ничего не скажешь? — спросила Камилла.
— Ну уж нет! — воскликнул Роберт. — Теперь, как только она подкатит и попадет в пределы видимости, я вывешу огромный плакат и оповещу об этом пол-Франции. Ты не представляешь, как я проклинал себя за это малодушное молчание, за то, что не смог сразу прогнать ее, не смог достойно объяснить тебе ее появление!
— Скажи, Роберт, — твердо спросила Камилла, — а все-таки это было только недоразумение или там было что-то еще? Мне кажется, что ты так себя вел, потому что на какую-то долю поверил, что она снова тебя любит, и заколебался.
— Ну что ж, правду так правду, — после некоторой паузы так же твердо ответил Хаген и остановился. Теперь они стояли, глядя друг другу в глаза. — Да, ты права, я действительно поверил, что она меня снова любит, и мне стало ее жалко. Ведь она мне была так дорога! Когда-то мне казалось, что без нее я не смогу жить, она была для меня всем. Мне было очень трудно расстаться с ней. И теперь... Ты должна это понять. Ведь это ты заняла ее место.
— Я понимаю, — тихо ответила Камилла. — Но ты не ответил на второй вопрос.
— Я отвечу. А вот колебаний — нет, их не было. Была жалость. Если я в чем и колебался, так это в том, как помягче сказать ей, что я ее больше не люблю. Ну суди сама: если бы я выбирал, как ты говоришь, колебался между вами двумя, почему бы я сразу же после твоего ухода прогнал ее?
— Не знаю, Роберт, не знаю, — покачала головой Камилла. — Могло ведь быть и так: ты увидел, что она осталась такой же злой и эгоистичной, понял, что ей нужен не ты, а твой успех, и сделал выбор в мою пользу.
— Могло — но не было! — воскликнул Роберт. Скулы его отвердели, на шее вздулись жилы. — Пойми, Камилла: я не хочу оправдываться и надеюсь, что у нас здесь не суд, я не подсудимый, а ты не судья. Предположить можно все что угодно. Как я докажу, что я чувствовал или не чувствовал что-то? Я приехал сказать тебе одно, главное: я люблю тебя, тебя одну и не переставал любить. Веришь ты мне? Любишь меня? Вот главный вопрос.
Да, это был главный вопрос, Камилла понимала это не хуже Роберта. Верит ли она ему? Конечно, верит! Любит ли?
— Да, Роберт, да, — тихо ответила Камилла и шагнула к нему. Он нежно обнял ее, погрузил лицо в ее волосы, вдыхая
— Камилла, Камилла! — шептал Роберт ее имя. — Сколько раз я звал тебя там, в Довиле. И проклинал за то, что ты оставила меня, и ругал последними словами себя за то, что не смог тебя удержать.
— Ах, Роберт, — шептала она в ответ. — Я тоже проклинала, даже, мне казалось, ненавидела тебя. Но забыть не могла.
— Это главное, Камилла, это главное, — говорил Роберт, — пока мы помним друг друга, наша любовь жива. Я хочу, чтобы ты поняла то, что понял за эти дни я: любовь выше всего. Ее права абсолютны и безусловны. Среди людских желаний и страстей она — как абсолютный монарх между подданными. Разрушить любовь — великий грех. Мы не совершим его, правда?
— Нет, Роберт, не совершим, — сказала Камилла, прижимаясь к его груди и чувствуя, как бьется его сердце. — Я сейчас ощущаю нас с тобой как одно целое.
— Осталось создать это целое, — прошептал он.
— Что ты имеешь в виду?
— Ребенка, Камилла, конечно, ребенка! Это будет то целое, в котором будем мы оба.
— Ах, Роберт! — только и могла вымолвить она, прижимаясь к нему все крепче.
— Камилла! — позвал он ее.
— Да, милый!
— Я хочу тебе кое-что сказать. Точнее, спросить тебя кое о чем.
— Я слушаю.
— Камилла, будешь ли ты моей женой?
“Вот оно и произошло, — подумала Камилла. — Слова, которые я так хотела услышать, я услышала, стоя посреди я Больших Бульваров, в уличной толпе. Пусть так. Что же ты ответишь?”
— Да, Роберт, буду, — твердо ответила она. И затем, оторвавшись от его груди, предложила: — Может, мы уже достаточно погуляли и теперь пойдем ко мне?
— Видит Бог, как я этого хочу, — сказал Хаген, — но...
— Что “но”?
— Через два часа я должен вылететь из Орли в Эр-Риад.
— Через два часа?! Но... Как же так? — взмолилась она.
— Может, я не полечу? — предложил Роберт. — Скажи. Одно твое слово — и я останусь здесь, с тобой.
— Нет, что ты, — даже испугалась Камилла. — Я просто растерялась. Но... Ведь ты уже опаздываешь! Езжай, езжай скорее!
— Ну вот, не успели встретиться, ты меня уже гонишь, — пожаловался Хаген.
— Езжай, противный! — гнала она его. — Где твоя машина?
— На стоянке у твоего дома.
— Пошли быстрее.
Почти бегом они достигли стоянки. Роберт завел мотор.