Обретение счастья
Шрифт:
Долгие годы имевший прочную славу мужчины, интересующегося женщинами, он словно бы утратил интерес к противоположному полу, что в данном случае означало и утрату интереса к жизни.
Юрий Михайлович вживался в роль вдовца, а Ольга — в то же время — во в чем-то похожую роль старой девы.
Потерянный и неухоженный академик испытывал тот же страх перед дальнейшим существованием, что и, казалось бы, преуспевающая, цветущая красавица.
Жизнь вела своих героев разными путями к одной и той же черте, неоднократно встающей
Она устала прозябать в чужих комнатах, он — в своих, но опустевших. Она едва переносила рассуждения сильно сдавшей тети, часто переходящие, как ей казалось, в маразм. Он не понимал жизненных установок подросшей дочери.
Но мало ли в мире одиноких и неустроенных мужчин и женщин? Почему судьба свела именно этих двоих?
Подходила к концу еще одна серая и тусклая московская зима. Солнце последних дней февраля уже не боялось пригревать, предвосхищая скорую весну.
Ольга шла по слякотному тротуару, едва успевая обходить лужи, но несмотря на промокшие-таки ноги настроение у нее было вполне приличное.
В этот погожий день она решила обновить бежевое демисезонное пальто, купленное по случаю: муж привез актрисе, приятельнице Тани, из Парижа, но шикарная вещь оказалась дородной даме узковата в плечах, и пальто решено было продать.
Мягкий кашемир прекрасно драпировался, а истинно европейский крой подчеркивал женственность Ольгиной фигуры и походки, так что она чувствовала себя, словно была кинозвезда.
Уверенность в себе, как считают психологи, иногда придает слишком большую смелость действиям. Ольга подошла к переходу и, проигнорировав грозный сигнал светофора, ступила на проезжую часть.
Именно в этот момент по всем правилам уличного движения начала поворот «девятка», как раз подъехавшая к перекрестку.
Как известно из курса диалектического материализма, закономерность всегда проявляется на пересечении двух случайностей.
Водитель едва успел затормозить. А девушка остановилась, как вкопанная. Но «Жигули» с шумом и плеском въехали в огромную лужу, подняв фонтан грязных брызг.
Ольга ошеломленно смотрела, как по ее шикарному пальто стекают мутные темные потоки, оставляя на вдруг поникших ворсинках отвратительные следы. Она хотела было возмутиться, тем более, что обидчик, кажется, не собирался бежать с «места преступления». Но дверца «девятки» неожиданно распахнулась и из машины выскочил не менее ошеломленный, чем потерпевшая, академик Растегаев.
— Господи, Ольга Васильевна! Простите, ради всего святого… Я, кажется, испортил Вам пальто.
— Да, как видите.
— Ну почему же, почему же на этом месте оказались именно Вы?! Что за несчастье такое?
— А Вам что, было бы легче, если бы Вы забрызгали пальто другой женщины? — спросила Ольга.
Юрий Михайлович непонимающе уставился на нее, а потом, словно уловив скрытый смысл этого вопроса, медленно проговорил:
— Было бы легче, Ольга Васильевна. Мне было бы намного легче.
Они смотрели прямо в глаза друг другу, и каждый боялся нарушить нечаянную немую сцену.
Наконец, академик нашелся:
— Ольга Васильевна, я живу здесь, недалеко. Смею вам предложить операцию по спасению верхней одежды. Если вскоре, как вы знаете, пока пятна не застарели…
— Здесь нужна химчистка, вздохнула Ольга.
— Вы как-то упустили из виду, что именно мы с вами и есть химчистка. Не правда ли?
— Совершенно верно, — сообразила вдруг Ольга.
И оба участника происшествия рассмеялись.
Квартира академика показалась Ольге Буровой удобной и аккуратной. Сам хозяин выглядел в ней пришельцем, почти бомжем.
Растегаев точно угадал ее мысли.
— Дочка у меня — студентка. Следит за чистотой, но, думаю, ей это порядком надоело.
— Отчего же?
— По моему твердому убеждению, взрослые дети должны жить отдельно от родителей. Два поколения — это всегда конфликт, потому что старшие неизменно как бы «заглушают» младших. Подобно тому, как в лесу большие деревья отбирают свет и пространство у малых.
— Вы непозволительно сводите сложное к простому, Юрий Михайлович, — попыталась спорить Ольга. — Нельзя же рассматривать жизнь социума по законам растительного мира.
— Но в данном случае это так, Ольга Васильевна. Я осмелюсь задать вопрос: так ли уютно вы сами чувствуете себя в отчем доме? — он заметил мгновенную реакцию собеседницы. — То-то же… Попрошу, однако, ваше пальто.
Академик чуть не трепеща снял пальто с плеч Ольги и поспешил со своей ношей прямо в гостиную.
— Но почему Же в гостиную, Юрий Михайлович?
— Проходите, проходите. У меня в лоджии небольшой склад реактивов.
Застекленная лоджия была изнутри обшита вагонкой. В одной из торцовых стен был оборудован встроенный шкаф. Академик достал оттуда несколько бутылей с растворителями, разложил злосчастное пальто на откидном столике и стал химичить. Ольга удивилась, видя как ловко он орудует с бутылями, какой точный у него был глазомер: академик смешивал растворители в абсолютно точных пропорциях без помощи какой-либо измерительной посуды.
— Так, приступим… Грязь смоем вот этим раствором. А теперь счистим частицы песка щеткой. Вот так…
Пятна исчезали, словно их и не было.
— А теперь еще раз протрем вот этой смесью. Так. И эфиром — чтобы скорее высохло. Благо, чистая шерсть. Ну, как?
— Удивительно. Просто волшебство, Юрий Михайлович.
— Ах, если бы моя бежевая машина отмывалась так легко, как ваше, по иронии судьбы, также бежевое пальто, — он повесил пальто на плечики. — Оставим его немного проветриться и подсохнуть, а сами выпьем чаю, если не возражаете?