Обретение судьбы

Белл Клэр

Эта догадка напугала Ратху и заставила ее содрогнуться, несмотря на пригревающее солнце. В животе у нее было пусто, на зубах хрустел песок. Она посмотрела на свое дрожащее отражение в реке и поняла, что выглядит такой же тощей и грязной, какой себя чувствует. Но при одной мысли о вылизывании у нее засаднило язык.

Ратха зевнула и потянулась: осторожно, с опаской. Потом села, обвила хвостом лапы и отдалась убаюкивающему плеску реки.

Когда веки у нее начали сами собой закрываться, Ратха услышала шорох песка

за спиной.

— Значит, вот она, эта маленькая самка, — сказал чей-то густой голос, явно не принадлежавший Такуру.

Ратха обернулась и съежилась под грозным взглядом.

— Ну же, Ратха, поздоровайся, как положено, с нашим вожаком, — велел ей Такур.

Ратха обернулась и провалилась лапами в рыхлый песок. Испуганно сглотнув, она моргнула и во все глаза уставилась на спутника Такура.

Что же она натворила, чтобы сам Меоран обратил на нее внимание? С нижестоящими членами племени тот заговаривал только в том случае, если они в чем-то провинились или нарушили закон племени.

У Ратхи тревожно заколотилось сердце.

«Неужели это из-за того, что я услышала, как бесклановый разговаривает? Неужели Такур рассказал Меорану о том, что случилось той ночью?»

Такур молча ударил лапой по песку, подгоняя Ратху.

Она неуклюже вскарабкалась на берег, застыла, а потом пошла навстречу Меорану. Остановившись в тени, Ратха запрокинула голову, подставляя вожаку свое незащищенное горло. Меоран наклонил тяжелую голову и ткнул ее носом в нежное место под косматым воротником, где прямо под кожей тревожно билась жилка.

Ратха не шевелилась, прекрасно понимая, что если вожак пожелает, он может без всяких объяснений забрать у нее жизнь. Даже самые высокоранговые члены племени беспрекословно подставляли вожаку свое горло, и хотя этот жест считался всего лишь ритуальным, многие украдкой поговаривали, будто клыки у Меорана обагрены настоящей кровью. Однако Ратха слышала, что старый Байр никогда не злоупотреблял этим правом.

Она чувствовала, как ее уши сами собой прижимаются к голове, и с таким трудом подняла их торчком, что мышцы заныли.

— Желаю тебе всегда есть сидя и спать в сухой пещере, вожак племени, — сказала она.

Воротник Меорана скользнул по носу Ратхи, и вожак отодвинул свою морду от ее горла. Запах у него был такой же, как голос — тусклый и тяжелый, с угрожающим оттенком. Воротник тоже был необычный, густой и грубый, как грива.

Меоран отошел от Ратхи, оставляя на песке огромные отпечатки своих лап. Ратха молча смотрела на них, понимая, что в одном следе пальца Меорана может запросто поместиться целиком вся ее лапа.

— Она сможет завтра переплыть реку и повести стадо? — спросил Меоран.

— Она едва не утонула. Когда мы с Яраном вытащили ее из реки, я подумал, что она умерла.

— Завтра я поведу племя в обратный путь через реку, Вырванный Коготь. Она или поплывет вместе

с нами или останется здесь. — Меоран взглянул на Ратху, его глаза сверкнули желтым огнем на широкой морде. Челюсти у него были такие огромные, что, наверное, могли одним укусом расколоть череп трехрогого. — Старый Байр решил, что у тебя хватит сил стать пастушкой, маленькая. Не думаю, что на его месте я дал бы свое согласие, но Такур уверяет, будто тебя обучали не напрасно.

Ратха посмотрела на Такура и увидела, что мышцы у основания его ушей подрагивают, словно он с трудом удерживает уши торчком.

— Неужели нельзя подождать хотя бы один день, вожак?

— Чем дольше мы пробудем вдали от своих земель и лежбищ, тем меньше у нас их останется по возвращении.

— Но куда нам возвращаться? Посмотри на ту сторону реки. Красный Язык съел всю траву и листья. Где будут пастись наши стадные?

— Новая зелень уже подрастает, — Меоран зевнул и с клацаньем захлопнул пасть.

— Но ее недостаточно, чтобы прокормить целое стадо!

Глаза Меорана потемнели, превратившись в два куска холодного янтаря. На этот раз он показал клыки.

— Если бы ты был мудр, Вырванный Коготь, то не напоминал бы мне об одном и том же дважды. Однажды я позволил тебе говорить перед собранием племени. Я даже сдержал себя и не покарал тебя за трусость. Разве этого не достаточно?

Такур вздрогнул и поспешно опустил взгляд, чтобы Меоран не увидел его глаз.

— Если тебе не хватает мужества жить на земле, по которой прошелся Красный Язык, — добавил Меоран, — можешь остаться здесь вместе с этой маленькой, и подождать, пока вырастет новая трава.

— Я поплыву, вожак, — выпалила Ратха, уязвленная тем, что Меоран счел ее слабой. — Я помогу гнать стадо.

— Слышал, Вырванный Коготь? — усмехнулся Меоран, показав полную пасть клыков. — Маленькая не боится. Она пристыдила тебя, пастух! — Такур пнул лапой кусок плавника, наполовину присыпанного песком. Потом поднял голову и посмотрел в глаза Меорану.

— Мы будем готовы, Меоран.

— Вот и хорошо. Я не потерплю никаких задержек, — бросил вожак, а затем повернулся и ушел.

Ратха села и принялась копаться в шерсти, а Такур проводил Меорана долгим взглядом и несколько раз глубоко вонзил когти в песок.

Украдкой покосившись на него, Ратха увидела, как наставник по очереди вытащил передние лапы, отряхнул их от песка и принялся сердито выкусывать грязь, застрявшую между пальцев.

— Тебя разбудили пестроспинки Фессраны, — сказал он. — Я пойду и отгрызу ей уши!

— Ты злишься на Меорана, а не на Фессрану, — осторожно сказала Ратха, не вытаскивая нос из шерсти.

Такур низко зарычал.

— Но почему? Что он имел в виду, когда сказал, что ты не храбрый? Я видела, как ты поймал пестроспинку. Ты почти спас этого глупого жеребца!