Обри. Файл №212
Шрифт:
— Где вы были вчера вечером? — угрюмо спросил шеф.
Его слегка оттопыренные уши просвечивали на солнце, пробивавшемся сквозь щели в ставнях.
— В Гонолулу, — сердито буркнул старик. — Именно там. Где же мне еще быть?
— Вы были в Обри, не так ли?
Жестокий приступ кашля, скрутивший Коу-кли, лучше всяких слов ответил на этот вопрос. Несколько минут старик перхал, согнувшись в три погибели и ухватившись рукой за грудь.
Однако главного полицейского Обри не так-то легко было сбить со следа, даже если след этот на первый взгляд и выглядел
— Очень артистично, — пригвоздил Тиль-ман. — Но не убеждает. Как вы проникли в дом инспектора Морроу?
— Я только и могу проникнуть что в свой сортир, идиот! — выдавил Коукли сквозь зубы.
— Жертва недвусмысленно указала на вас, мистер Коукли.
— Не выйдет! Я уже расплатился за свое преступление! Вешайте своих «глухарей» на кого-нибудь другого!
— Ничего, я прослежу, чтобы ты расплатился сполна! — в голосе шефа полиции прорвалась затаенная ярость — это дело задевало его лично.
— Да я пальцем не трогал эту бабу, начальник! — старик сжал кулаки, в груди у него заклокотало. — И больше ни на один вопрос я без адвоката не отвечу! Найдете мне адвоката — тогда, может, и поговорим.
— Кажется, я наконец нашел наиболее рациональное применение для отдельных материалов дела, — заметил Призрак.
Стоило им вернуться в отель, где они снимали два номера (причем «штабным», по обоюдному молчаливому согласию, был выбран именно номер Молдера), и Фокс немедленно завалился с ногами на гостиничную кровать, лузгая подсолнечные семечки и сплевывая кожуру на полувековой давности фотографию .Коукли.
— Да? — Скалли, увлеченно шелестевшая бумагами за столом, даже не повернула головы.
— Рационализация с дальнейшей утилизацией. А что у тебя?
— Предварительные результаты анализа крови, найденной под ногтями Верны Джонсон из спорткомплекса. С кровью Коукли совпадают структуры Ди-Кью Альфа, Дэ-один, Эс-восемьдесят…
— Короче, это кровь Коукли? — Молдер поднялся, заправляя выбившуюся рубашку в брюки.
— Похоже на то. Представь только, какой сильный психоз у этого человека, если через пятьдесят лет он все еще совершает убийства.
— Да уж, «старый душегуб», тут наш приятель Тильман прав… Но ведь он по какой-то непонятной причине оставил в живых Би Джей?
— Это не первый случай. Миссис Линда Тибидо тоже вьокила в сорок пятом после его нападения.
Молдер покивал, соглашаясь с какими-то своими мыслями.
— Я думаю, самое время нанести визит миссис Тибидо, — заметил он, снимая с вешалки пальто.
Дом семьи Тибидо располагался в часе езды от Обри, в поселке Эдмонд, штат Небраска. Большой, опрятный, свежевыкрашенный коттедж — по нему сразу было видно, что, несмотря на все превратности судьбы, его хозяева не махнули на себя рукой, как это сделал некогда Коукли.
— …Это фото сделано за три недели до происшествия, — миссис Тибидо с легкой грустью глядела на портрет молодой женщины на стене. Точно такая же фотография была подшита к делу Коукли. Сейчас миссис Тибидо выглядела под стать своему старому дому: крепкая пожилая леди, опрятная,
— Скажите, это ваш муж? — Молдер с неподдельным интересом разглядывал увешанную фотографиями стену над лестницей, ведущей на второй этаж.
Скалли, слегка склонив голову к плечу, пристально смотрела на старую даму, ища следы пережитого. Но нет, ничего особенного не чувствовалось ни в облике, ни в словах этой женщины — разве что нарочитая педантичность и демонстративная аккуратность…
— Да, это Мартин. Он умер в прошлом июне. Это был очень хороший человек, — если бы не он, я не пережила бы случившегося.
— Я знаю, история давняя, — извиняющимся тоном сказала Скалли, — но не могли бы вы рассказать, что конкретно произошло в ту ночь, миссис Тибидо?
— Коукли напал на меня здесь, прямо на лестнице. Дело было поздним вечером. Прекрасно помню, как лунный свет отражался от лезвия бритвы. Бритва у него еще была такая… Знаете, наверное? Дорогая, с ручкой из слоновой кости. И он все повторял, — Тибидо прикрыла глаза, чтобы поточнее припомнить детали той страшной ночи, — «Кто-то должен взять ответственность на себя, сестренка, и это буду не я!» — женщина помолчала минуту, собираясь с мыслями. — На суде защитники рассказывали, что отец часто избивал его, что Коукли был единственным сыном в семье, где, помимо него, было пять девочек, и как его жестоко наказывали за каждый проступок. Но, если вы спросите меня, я скажу: этот человек был чудовищем с самого рождения.
Молдер оторвался от созерцания старой черно-белой фотографии, на которой миссис Тибидо и ее муж, оба молодые и загорелые, беспечно улыбались на фоне символа Всемирной выставки 1939 года.
— Детей у вас нет?
Тибидо отрицательно качнула головой:
— Нет.
— Дело в том, — продолжил Молдер, — что, согласно нашим архивам, вы оправились от двух ранений за полтора месяца. Но через девять месяцев после происшествия вы снова легли в больницу.
— У меня были осложнения, — быстро сказала миссис Тибидо, и упрямые складки залегли вокруг ее губ.
— Что случилось с ребенком? — прямо спросил Молдер, и Скалли вскинула на напарника удивленный взгляд. — С ребенком Коукли?
Миссис Тибидо потупилась:
— Мартин любил говорить: нельзя винить ребенка только за то, что он появился на свет. Но этот ребенок… Он был для меня исчадием ада. Я не могла его оставить. В этом доме, память о том страшном человеке… — она сбилась и развела руками.
— Миссис Тибидо…
— Я отдала ребенка в агентство по усыновлению, — с большим неудовольствием призналась женщина. — Тоже мне, ребенок… Ему сейчас, должно быть, лет пятьдесят… — Она зашаркала к висящему на стене портрету и вынула из-за рамки ветхий пожелтевший квадрат плотной бумаги. — Бот адрес бюро по усыновлению. Если вы его найдете… — она снова сбилась. — А-а, ладно, ничего ему не говорите…