Обручальное кольцо
Шрифт:
Росс стоял рядом на коленях и тяжело дышал. Его грудь бурно вздымалась, кожа блестела от испарины. Он не пытался овладеть ею снова, а просто внимательно смотрел, словно дожидаясь какого-то знака.
– Да, я хочу тебя, – сказала Пруденс, всхлипнув. Это было полное поражение, но тело Пруденс не могло противиться. Росс с видом победителя прильнул к ней губами, и они снова слились в одно целое, пробудив в себе угаснувший было любовный пыл, уносивший их к вершинам наслаждения, где не было места темным мыслям.
Низ живота у Пруденс все еще ныл после жестокого удара Хэкетта. Но вспышки
Но когда предел наслаждения был достигнут, воспоминания снова вернулись к Пруденс. Ребенок! Разве эти ночи, отданные любовным усладам, возместят ей утрату ребенка? Росс еще не успел отстраниться, а по щекам Пруденс уже катились горячие слезы. Ее мука выплеснулась наружу в горьких всхлипываниях.
Росс испуганно привстал:
– Пруденс, что с тобой?
Но она только покачала головой, не переставая плакать. Что тут скажешь? Винить некого, кроме самой себя. Надо было – обязательно надо было! – рассказать Россу все раньше и остановить брачную церемонию. Он хотел сделать как лучше. А она смолчала, боясь позора и насмешек. Выйдешь замуж второпях – долго будешь раскаиваться. Ей предстоит каяться всю жизнь.
– Не плачь, Пруденс, – сказал Росс, обняв ее. – Прости!.. Прости, что я принудил тебя. Мне казалось, что только так ты сможешь забыть Джеми. И ты забудешь. Скоро от него останутся одни воспоминания. И ничего больше.
При упоминании о Джеми Пруденс заплакала еще сильнее. Ее душераздирающие рыдания совсем обескуражили Росса. Он сжал ее покрепче и стал укачивать, словно ребенка, бормоча нежные слова.
Наконец Пруденс затихла. Горе истощило ее силы. Росс уложил ее на подушку, накрыл одеялом и поцеловал в лоб.
– Мы славно заживем вместе, – сказал он, снова обняв Пруденс. – Вот увидишь…
Ей оставалось одно: сбежать от Росса, как только они доберутся до Лондона.
Пруденс без особого желания приподнялась на кровати. Хорошо бы еще подремать, спрятавшись от всех своих бед в сладких снах. Сегодня ночью, когда она таяла от наслаждения в объятиях Росса, ей казалось, что совсем нетрудно притвориться счастливой. Представить себе, что выбор уже сделан и надо принять его.
Но проснувшись на рассвете в холодной комнате, Пруденс посмотрела на все происходящее другими глазами. Что значит «выбор сделан»? А это значит, что придется променять сына на греховные радости плоти. Она лишится этого блаженства: быть с ним вместе, наблюдать, как растет и превращается в мужчину ее малыш. Она будет предаваться страсти по ночам, чтобы дни не казались слишком уж унылыми. Пруденс снова услышала голос отца:
«Котеночек, удовольствия преходящи, а печаль длится долго».
Нет, она не перестанет плакать, пока они с сыном в разлуке. И никакие объятия – даже самые пылкие – не смогут заполнить пустоту в душе и потребность прижать к себе любимое существо, выношенное под сердцем.
Росс, как
Когда в комнату вошел Росс, она укладывала свое белье в сундук. Он вел себя отчужденно и избегал встречаться с ней глазами, очевидно, чувствуя себя столь же опустошенным после бурно проведенной ночи.
– Карета ждет внизу. Мы можем ехать в любую минуту, как только ты будешь готова, – сказал Росс ровным, бесстрастным голосом.
Пруденс выпрямилась и повернулась к нему.
– Я уже все закончила.
– Сегодня утром я целый час провел с его превосходительством мистером Ли. И дал ему полный отчет относительно поведения Хэкетта на борту «Чичестера». Он намерен послать мое донесение в Лондон, в Адмиралтейство.
– Я очень рада. Если его накажут, значит, бедный Тоби пострадал не напрасно.
– Ли говорит, что Хэкетт будет отстранен от командования кораблем до тех пор, пока не оправится от… – Он закашлялся и отвернулся.
Пруденс почувствовала себя виноватой.
– Росс… мне… мне так стыдно за свои вчерашние слова!.. Будь я мужчиной, я избила бы этого негодяя так же жестоко.
– Нет. Твои упреки были справедливы. Я не имел права терять голову.
Пруденс взглянула на побелевшие костяшки его пальцев и весело рассмеялась:
– Ничего. Думаю, еще некоторое время твои руки будут служить хорошим напоминанием об этой глупой выходке.
Пруденс улыбнулась ему и вдруг вспыхнула как маков цвет: ее мысли снова вернулись к сегодняшней ночи, полной бурных страстей. Росс ответил пристальным и тоже несколько смущенным взглядом и начал возиться с ящиками, хотя все его вещи были давно уложены.
– Я не очень люблю Лондон, – сказал наконец Росс. – И, насколько мне помнится, ты тоже.
– Да, – отозвалась Пруденс, заинтригованная неожиданной сменой темы. – Там грязно и слишком много народу. По крайней мере летом.
– А зимой и вовсе ужасно! В Костуолд-Хиллс, недалеко от города Сиренчестера, есть прелестные деревеньки. Там разводят овец. Тебе ведь знакомо это занятие?
– Не понимаю, о чем идет речь?
Росс, вероятно, вздумал говорить загадками.
– В этом районе не хватает врачей. Я, пожалуй, открою там практику.
– Я думала, ты хочешь бросить медицину. Она ведь слишком несовершенна, по твоим словам.
Росс с мрачным видом вздохнул.
– Мне нужно содержать свою жену. За эти несколько недель я потратил большую часть моего состояния.