Обручальный кинжал
Шрифт:
— Успокойся, девочка моя, — хриплым голосом сказал он. — Теперь все наладится.
Потом, не выпуская меня из объятий, он медленно сел и принялся баюкать меня, как ребенка. Я постаралась загнать свои рыдания вглубь — нехорошо так себя вести перед строгим Волком. Но слезы текли и текли, вырываясь судорожными всхлипами, отчего все мое тело сотрясалось, несмотря на все попытки взять себя в руки. Вопреки моим ожиданиям Ярослав ничего не говорил, лишь изредка прикасался губами к макушке только для того, чтобы вызвать очередной приступ всхлипываний.
— Очень не хочется
Эти слова моментально привели меня в чувство, поселив в животе ледяной ком. Я вскочила на ноги и уставилась на Даезаэля. Выглядел целитель куда лучше, чем я ожидала. И вообще, я только сейчас заметила некую странность: во дворе на постах стояли стражи ульдона, и практически все они выглядели так, будто только что отдыхали на курорте, а не сражались в смертельном бою — розовощекие, так и брызжущие силой и здоровьем. И эльф сиял в лучах солнца золотистыми, хоть и растрепанными волосами, которые всегда первыми реагировали на все неприятности, становясь тусклыми; а на теле, кажется, не было ни царапинки, даже сорочка целая. Что здесь происходит? Но задать вопрос я не успела, потому что Ярослав спросил:
— Где он?
Мне показалось или голос капитана задрожал?
Даезаэль просто поманил нас пальцем, не говоря больше ни слова.
Я в первый раз видела двор замка после бойни, и от зрелища пробирала дрожь. Почти все хозяйственные постройки были разрушены, тут и там лежали трупы животных, людей и койладон, брусчатка была залита кровью и выбита на местах магических взрывов. Тара Уйэди нигде не было видно, как и Тисы с Персивалем. Интересно, они живы? Я взглянула на Волка, на лице которого была непроницаемая ледяная маска, и не решилась спросить.
Драниш лежал под замковой стеной с закрытыми глазами. Его густые курчавые волосы слиплись от крови, а лицо было серым и израненным. Дышал он редко, с ужасным хрипением, из полураскрытого рта после каждого выдоха появлялась розоватая пена. От пяток до груди он был укутан в теплое одеяло, на котором уже расплылись кровавые пятна. Я остановилась. Нет, я не хотела этого видеть. Я не хотела! Драниш — веселый, добрый, заботливый и надежный, как скала, просто не мог быть этим! Ошибка, определенно ошибка! Ведь он же опытный воин, он… он всегда победит всех! Я не хочу на это смотреть, я не хочу! Я сейчас закрою глаза, а когда открою, то окажется, что Даезаэль все перепутал и там, под стеной, лежит один из солдат Сыча, но не Драниш.
Ярослав повернулся и прижал мою голову к своей куртке. Его дыхание вырывалось с каким-то свистом, а рука, которую он положил на мой затылок, подрагивала. Я плотно-плотно закрыла глаза, но все равно перед ними всплыло тело, укрытое окровавленным одеялом.
— Мужество, — прохрипел Волк. — Мужество.
Я поняла, что он хотел сказать, и отстранилась. Конечно, Владетель всегда должен быть мужественным. Владетель должен достойно провожать в посмертие своих соратников.
В глаза как будто насыпали песка, а ноги одеревенели. Закусив губу до крови, я изо всех сил пыталась быть мужественной.
— Вот, — непривычно печально сказал Даезаэль, присаживаясь рядом с Дранишем на корточки. — Можете признаваться в любви и клясться в вечной памяти.
Я упала на колени перед Дранишем и схватила его за руку. Обычно горячие пальцы тролля сейчас были ледяными. Он никак не отреагировал на мое пожатие. Взгляд Драниша был устремлен куда-то ввысь, и меня пробрала дрожь. Неужели он уже видел облачную пещеру Пахана и самого бога, приветственно машущего рукой?
Я почувствовала рядом со своим ухом тяжелый вздох и, обернувшись, увидела Ярослава. Глаза у него сверкали. Если бы это был не несгибаемый Волк, я бы сказала, что он пытается сдержать слезы.
— Можно… — чтобы овладеть голосом, Ярославу пришлось прокашляться. — Можно ли что-нибудь сделать?
— Все, что можно было сделать, я уже сделал, — с искренним состраданием произнес целитель. — Драниш впал в боевое безумство, и ты же видел, скольких он положил. И все. Он исчерпал себя.
— Драниш, — прошептала я, погладив его руку. Странно, почему мне так же больно, как и когда я узнала о смерти мужа? Неужели за два месяца тролль сумел занять в моем сердце столько места? — Драниш, пожалуйста, не умирай!
— Он тебя не слышит, — сказал Даезаэль без следа обычной насмешки.
Ярослав тяжело осел на брусчатку, словно из него вынули внутренний стержень, и закрыл лицо руками.
— Я сожалею, — сказал тихо эльф. — Я правда сожалею, но… я бы и рад попытаться, но магия ульдона не даст мне это сделать. А только моих собственных сил не хватит, чтобы исцелить тролля с таким количеством внутренних повреждений, особенно учитывая, как сильно эта раса сопротивляется магии. Все, что я смог, — это максимально обезболить, чтобы умер он спокойно.
Я обеими руками держала огромную ладонь Драниша, как будто это могло удержать его тут, рядом с нами, и бестолково глядела на рукав черной форменной куртки с серебряными заклепками. На черном кровь кажется лишь пятном, которое слегка темнее ткани. На груди, полускрытые одеялом, были такие же капитанские нашивки, как и у Ярослава, хотя Драниш никогда не заморачивался насчет собственного звания. Мне вспомнилось, как он предлагал мне стать генеральской женой, шутливо рассуждая о том, что придется съездить в штаб, чтобы получить причитающиеся повышения. Странно, почему в такие моменты в голову лезут всякие глупости?
— У меня есть кое-какое предложение, но оно вам не понравится… — начал Даезаэль, но нерешительно умолк.
Я подняла глаза. Эльф сидел напротив нас, закусив губу и уставившись невидящим взглядом в одну точку.
— Говори, — прохрипел сквозь сомкнутые ладони Волк.
— Мы могли бы сейчас найти жреца или попросить Тара Уйэди и официально поженить Ясноцвету и Драниша. Супружеская пара, особенно если обряд был совершен по всем правилам, имеет куда больше возможностей для выживания, чем одинокий тролль. Ясноцвета может попытаться вытащить Драниша, используя свою магию.