Обрученная с Розой (другая редакция)
Шрифт:
За окном зашумел дождь. Из тьмы долетел душераздирающий вопль. Анна перекрестилась. Ее окружали ночь, мрак и неизвестность, и единственной надеждой и опорой был этот сильный, сдержанный человек.
– Сэр Филип, мне страшно, – негромко сказала девушка. – И я устала, я бесконечно устала от всех этих опасностей…
Филип повернулся, в полумраке его лицо казалось отлитым из бронзы.
– Все будет хорошо, миледи. До сих пор судьба хранила нас. Не может быть, чтобы все было понапрасну.
Девушка молчала, свернувшись клубком. В темноте нудно звенели комары. В этой конуре было зябко и неуютно. Хотелось сесть поближе
– Когда мы окажемся во Франции, прибудем к моему отцу и я вновь смогу открыто назваться своим именем, вы узнаете, как умеет быть благодарна дочь Делателя Королей.
Она увидела, что Филип улыбнулся.
– Дай Бог, чтобы вы вновь заняли подобающее вам по праву рождения положение. Для меня же будет величайшей наградой лицезреть свою отважную спутницу во всем блеске славы.
Перед его мысленным взором невольно предстала леди в белом шелке, которая приветствовала их в высоком зале Уорвик-Кастла. Как поразительно отличалась она от этой измученной, напуганной девочки, забившейся в угол, вздрагивающей от любого шороха! И хотя та нарядная леди и восхитила Филипа, он не мог не признаться себе, что эта Анна понятнее и ближе ему. При слабом свете масляной лампы он видел темные круги вокруг ее глаз и следы слез на щеках. И тогда он сделал то, на что никогда не решился бы при других обстоятельствах. Протянув руку, он погладил ее по голове, ласково откидывая со лба девушки мягкие густые пряди.
– Все будет хорошо, миледи. Вот увидите, все будет хорошо.
Анна замерла, прикрыв глаза. От руки рыцаря исходило тепло. Девушка невольно повернула голову так, что рука Филипа коснулась ее виска и щеки, скользнула легким прикосновением по губам. Анна почувствовала, как его пальцы замерли, все еще нежно касаясь ее. Легкое, едва ощутимое прикосновение сильной и такой ласковой руки…
У Анны вдруг начало стучать сердце. По телу прошла теплая, расслабляющая волна. Словно с трудом, девушка разомкнула ресницы. Филип был так близко… Он смотрел на нее, его глаза сверкали во мраке острым, напряженным блеском. Она слышала, как неровно дышит рыцарь, и вдруг поняла, что ее дыхание тоже прерывается. На какой-то миг Анна забыла обо всем на свете…
За окном пронзительно завопила кошка. Филип вздрогнул.
– Ложитесь спать, миледи. Завтра предстоит нелегкий день. Вам нужно как следует отдохнуть.
Он отсел подальше и, завернувшись в плащ, попытался вздремнуть. В другом углу негромко бормотал молитву Фрэнк Баттс.
Анна легла, но ей не спалось. Сердце еще сильно колотилось. Ей вспомнились слова Джудит Селден: «Вам еще предстоит сделать свой выбор». «Кажется, я его уже сделала, – подумала девушка. – Но разве моя вина, что он избегает меня?»
Коты надсадно орали, пока не раздался свирепый старушечий голос:
– Сатанинское отродье! Чтоб вас черти съели!
Потом послышался плеск выливаемых помоев, и все стихло, только дождь продолжал монотонно шуршать.
Под утро на Лондон опустился туман. Проснувшись, Анна не сразу поняла, откуда взялся этот белесый мягкий свет.
– Туман – это хорошо! – потирал руки Фрэнк. – Как раз то, что надо.
Филип казался встревоженным.
– Просим прощения, замешкались, – едва отдышавшись, сказал каменщик. – Но сегодня на Коммон-Гелоуз были повешены все, кто вчера не смог уйти от стражников Глостера.
Фрэнк Баттс выронил ложку и побледнел.
– Мой брат… Гарри… Они повесили его как вора…
– Нет, его не было среди казненных.
На какой-то миг все поверили, что произошло чудо, но Перкен угрюмо покачал головой:
– Увы. Человек, который был в рясе священника, погиб еще раньше, в Саутворкской тюрьме. Его зарубили.
Никто не проронил ни слова. Фрэнк сидел сгорбившись, бессильно свесив могучие, похожие на клещи руки. Перкен заговорил снова:
– Я узнал об этом случайно. Когда пленников вели к месту казни, я, пользуясь туманом, приблизился к одному из них, моему приятелю, клерку из Темпл-Бара. Он был славный парень, и мы с ним немало кружек осушили в «Золотой чаше»… Так вот, он и поведал, что вчера вечером в Саутворкскую тюрьму явился сам Глостер и стал расспрашивать о вас всех схваченных. С братом короля находился некий рыцарь, коренастый такой, с подстриженной квадратом бородой, который внезапно указал на вашего человека, заявив, что это воин из отряда Майсгрейва, который наверняка посвящен в ваши планы. Тогда герцог велел отвести этого парня в камеру пыток, где он лично допросит его. И тут произошло неслыханное. Воин в рясе внезапно бросился на брата короля и, вцепившись ему в горло, сжал так, что тот посинел и потерял дыхание. Свита пыталась оттащить его от герцога, но не тут-то было. Этот парень так и придушил бы горбуна, если бы кто-то из людей Глостера не выхватил меч. Тут и все остальные обнажили оружие и искромсали беднягу в куски. Герцог же, едва отдышавшись, пришел в страшную ярость, орал и топал ногами на приближенных, называя их недоумками, и тут же распорядился всех, кто был схвачен, повесить на рассвете. А с ними и моего бедного приятеля, Царствие ему небесное…
Каменщик умолк. Анна вдруг расплакалась. Майсгрейв сотворил крестное знамение.
– Бедный Гарри… Бесшабашная голова и преданное сердце… Он знал, что может не выдержать пыток, и пошел на это, чтобы спасти нас.
Фрэнк молчал, лишь его кулаки судорожно сжались.
– Сэр рыцарь… Миледи… – заговорил лодочник. – Вам надо поскорее уходить отсюда. По городу пошел слух, что вас видели в Эльзасе, и, не ровен час, люди герцога сунутся сюда, несмотря на закон об убежище. Да и здесь хватает желающих отыскать вас. За такие деньги здешний люд и матушку прирежет, и всех родичей сарацинам продаст!..
Филип согласно кивнул:
– Да, следует поспешить. Мы должны покинуть Лондон и двигаться вдоль северного берега Темзы в сторону Грэйс-Таррок. Сегодня после полудня нас будет ждать там капитан Пес на своем «Летучем».
Лодочник Джек и Перкен переглянулись.
– Хорошо бы так, но каким образом? Герцог Глостер словно обезумел. На всех заставах Лондона удвоена стража. Хватают всех подряд, без разбора. Вдоль городских стен расставлены посты, чтобы никто не смог покинуть столицу. Даже Темза перегорожена цепью, и все суда обыскивают сверху донизу.