Обрученные (Ремингтон - 3)

Эллиот Элизабет

Гай закатил глаза, однако взял Клаудию за руку и повел обратно к их местам, по пути наставительно произнося:

–  Клянусь всем, что только есть святого, из-за тебя я состарюсь раньше срока! Никогда не веди так себя с животным, у которого острые зубы. Пусть хоть все собаки в замке подохнут от крысиного яда! Разве тебе никто не объяснял, что нельзя отнимать у зверя его еду?

–  Это была ошибка с моей стороны, - признала Клаудия, занимая свое место за столом. - Обещаю, что больше не заставлю вас волноваться, милорд.

Клаудии настолько

была приятна забота Гая о ее безопасности, что раскаяние ее было не совсем искренним. С удивлением она заметила, что все пирующие улыбаются. Все - кроме Гая, который сердито подозвал Стивена и велел ему подавать еду на стол. Клаудия проследила, чтобы кубки вновь были наполнены вином.

–  Когда женщина говорит мужчине, что никогда не заставит его волноваться - это дурной знак, - заметил Кенрик. - Но ничего, подожди, когда пойдут дети. По сравнению с ними все беспокойства, которые тебе причиняет жена, - сущие пустяки.

–  Никогда не замечал, чтобы леди Тэсс оказывалась в опасности всякий раз, когда ты отворачиваешься, - проворчал Гай.

Клаудия плотно сжала губы, а Кенрик разразился громким хохотом:

–  Значит, ты плохо знаешь мою жену! Разве я не рассказывал тебе, где я обнаружил ее всего лишь через неделю после рождения Филиппа?

Кенрик пустился в повествование о выходках жены, которое умерило раздражение, овладевшее Клаудией. Похоже, эта леди Тэсс не была образцом совершенства. За одной историей последовали другие, и вскоре уже Фиц-Алан завел разговор о своей семье.

Клаудия слушала братьев, радуясь духу товарищества, царящему между ними. Было очевидно, что они очень близки друг другу и много времени проводят вместе. Внезапно она почувствовала желание познакомиться с сестрой и невесткой Гая - так же, как с его племянниками и племянницами. Ведь уже очень скоро она войдет в их семью.

Кенрик с Фиц-Аланом ласково улыбались Клаудии - возможно, подумала она, в конце концов они смирятся с тем, что Гай собирается взять ее в жены. Истории, которые они рассказывали, Гай, судя по его реакции, уже слышал это заставило Клаудию задуматься, не затем ли они звучат, чтобы она почувствовала себя своим человеком в их тесном кругу. Было похоже, что жены Кенрика и Фиц-Алана - близкие подруги, и у Клаудии появилась надежда, что и она сможет с ними подружиться. Как это странно, должно быть, на равных разговаривать с замужними женщинами, с женщинами, которые знают, как вести хозяйство, растить детей и заботиться о муже. Улыбнувшись, Клаудия положила в рот засахаренный фрукт и машинально облизала пальцы.

Гай под столом сжал ей руку. Наклонившись к Клаудии, он прошептал ей в ухо:

–  Я же просил, чтобы ты не искушала меня! - Большим пальцем он пощекотал ей ладонь, вызвав у нее воспоминания о более интимных ласках. От его шепота у Клаудии пробежала дрожь возбуждения по всему телу. - Скоро труппа бродячих комедиантов начнет представление. Никто не заметит, как мы сбежим. Как только появятся актеры, скажи, что ты должна посоветоваться

с мажордомом относительно угощения. Через некоторое время я извинюсь и уйду. Мы встретимся в спальне. Хорошо?

Клаудия кивнула, стараясь не выдать окружающим своего волнения. Мысль о том, что вскоре они смогут наконец-то остаться наедине, лишала ее покоя. Ухитрившись сохранить на лице сдержанную улыбку, она пробормотала:

–  Да, милорд.

Гай вновь принял прежнюю позу. Клаудия взяла еще один цукат и надкусила его, хотя мысли ее были далеки от еды. Ее губы горели, как будто она страдала от жажды, и ей пришлось провести по ним языком.

–  Эти конфеты очень вкусны, милорд, - она с достоинством протянула Гаю остаток цуката. - Не хотите ли попробовать?

–  Благодарю вас, миледи, - вежливо ответил Гай и губами взял из ее руки сладость. При этом пальцы Клаудии также погрузились в его рот, где их встретила тайная ласка языка. Затем Гай отпустил ее руку, и Клаудия вынуждена была побороть непреодолимое желание погладить его по щеке.

Гай проглотил угощение, и взор его опустился на ее корсаж.

–  Да, давным-давно я не пробовал ничего столь же сладкого. У вас прекрасный вкус, миледи.

Это звучало более чем двусмысленно. Пожалуй, хватит его дразнить, подумала Клаудия, ощущая всем телом раздевающий взгляд Гая. Где же эти комедианты?

–  Гай сказал нам, что мы можем ожидать скорого визита вашего брата, вдруг сказал Фиц-Алан, и Клаудия вышла из мечтательного оцепенения, вызванного молчаливыми чарами Гая. - Как вы думаете, он одобрит брак?

Клаудия повернулась к Фиц-Алану. Гай испустил тяжкий вздох, и краем глаза она заметила, что он припал к кубку с вином. Что ж, по крайней мере, она не одна мучается.

–  Мне кажется, в конце концов он приветствует его.

–  Значит, по вашему мнению, у него возникнут возражения?

–  А у вас возникли возражения, когда Гай сообщил о своих намерениях?

–  Конечно. Но теперь я понимаю, что он был прав.

–  Так же и мой брат нуждается в убедительных доводах, - заметила Клаудия. На самом деле она с трудом представляла, что подумает Данте, когда узнает о ее замужестве. Возможно, король убедит его, что Гай - благородный, достойный человек, который сможет стать ей хорошим мужем. Внезапно Клаудия поняла, что король ничего не знает о планах Гая.

–  О Господи...
– прошептала она.

–  Простите, что вы сказали? - переспросил Фиц-Алан.

–  Нет, нет, ничего существенного, - успокоила его Клаудия, понимая, что говорит неправду. Она повернулась к Гаю. Он должен знать, что Данте приедет отнюдь не с мирными намерениями - особенно если до него дойдут слухи об их связи. Гай уже пристально смотрел на нее - странным, оценивающим взглядом. Клаудия понизила голос.

–  Когда мы будем одни, мне надо будет поговорить с вами о Данте.

–  Это не то, о чем мы договаривались, Клаудия. И к тому же актеры еще не появились.