Обрученные (Ремингтон - 3)
Шрифт:
– Это всего лишь легкая неприятность, - Гай взялся за застежку штанов и через мгновение предстал перед ней в обнаженном виде.
Глаза Клаудии расширились, и она резко села.
– Как ты можешь сейчас думать об этом?
– В твоем положении нельзя расстраиваться. Это вредно и тебе, и ребенку, - он вновь ласково уложил
С сердитым видом Клаудия вновь села. Гай невозмутимо расшнуровывал ее корсаж.
– Я не так податлива, как ты думаешь. Неужели ты полагаешь, что я могу оставить без внимания такие новости?
– Да. - Уверенно кивнув, Гай спустил ее платье и рубашку на бедра, затем захватил ее губы крепким поцелуем и вновь заставил лечь.
Она укусила его за язык.
– Эй! У тебя слишком острые коготки, кошечка! - воскликнул Гай, поднимая голову. - Мне больше нравится, когда ты мурлычешь.
– О чем ты мне не рассказываешь?
– Ни о чем, любимая. - Он погладил ее живот, затем принялся ласкать груди. - Я не замечаю в тебе никакой перемены. Ты уверена, что беременна?
Прикосновения Гая пробудили в Клаудии привычное пламя, но она продолжала упорствовать.
– Скажи мне правду, Гай! Почему ты так уверен, что я не должна волноваться за Данте?
– Ты веришь мне? - прошептал он ей на ухо.
Клаудия кивнула.
– Тогда поверь и сейчас. Твой брат в безопасности. Тебе не о чем беспокоиться. - Его голос проникал, казалось, в самые глубины ее сердца. Он там, где никому не придет в голову искать его.
Руки Гая вновь возобновили свою настойчивую, умелую ласку, возбуждая в ней ненасытное желание. Решимость медленно оставляла Клаудию, и ее руки пустились в странствие
– Где он, Гай?
Но было слишком поздно. Его рука проникла ей между ног, и Клаудия уронила голову на подушку, вся раскрываясь перед чудесными прикосновениями его пальцев. В голосе Гая зазвучали нотки победителя:
– Иди ко мне, любимая!
Она повиновалась ему без вопросов - так же, как без вопросов доверяла. Пальцы Гая сделали свое нежное дело, и, когда он вошел в Клаудию, она уже забыла о своем беспокойстве. Чудо их любви не переставало восхищать Клаудию, и она испытывала благоговейное изумление каждый раз, когда их тела сливались в единое целое - в этот миг даже души их, казалось, соприкасались. А после бури воцарялось небывалое умиротворение, в котором растворялись все беды и заботы.
Свернувшись калачиком на груди мужа, Клаудия старалась прогнать сон, смыкавший ей веки. Ей нужно было вновь расспросить Гая о Данте, потребовать, чтобы он выложил всю правду. Через минуту-другую она это сделает, но сейчас она не могла лишить себя удовольствия вслушиваться в удары его сердца, чувствовать нежные поглаживания его руки, просто лежать в его объятиях, зная, что ничто на свете не заставит Гая разорвать их.
С тех пор, как Клаудия встретила Гая, она узнала наслаждения, о существовании которых никогда не подозревала. В тесном кольце его рук она наконец-то нашла свой дом, а в его сердце - любовь, о которой даже не смела мечтать. Скоро они станут семьей в полном смысле этого слова. Клаудия тихо улыбнулась и смежила веки. Гай поцеловал ее в лоб, и сквозь подступающий сон до нее донесся его шепот:
– Монтегю, любимая. Данте находится в Монтегю.