Обрученные (Ремингтон - 3)
Шрифт:
Кенрик с Фиц-Аланом стали выбираться на берег. К удивлению Клаудии, они двигались медленнее, чем она ожидала, стараясь не производить лишнего шума, способного привлечь внимание противника. Лучники, повернувшиеся к ним спиной и отражавшие нападение солдат Гая, слишком поздно осознали свою ошибку. Кенрик и Фиц-Алан быстро покончили с ними, затем нашли себе новый объект для атаки.
Клаудия выглянула из-за ствола и обнаружила, что солдаты Лонсдейла забыли о ее существовании. Теперь у них были дела поважнее. Она поискала глазами дядю, но его нигде не было видно. Затем Клаудия заметила Гая - он бежал к ней, но внезапно остановился, вынужденный
Стук копыт множества лошадей примешался к звукам битвы. К силам Гая прибыло подкрепление - второй отряд был даже больше первого. Гай вновь устремился к Клаудии, но внезапно остановился, огляделся и побежал по берегу вверх по реке. Там кусты росли густо, и вскоре Гай исчез за стеной зелени.
Клаудия подумала, что он, наверное, обнаружил прячущегося там солдата Лонсдейла - возможно, даже ее дядю. Громкие крики вновь привлекли ее внимание к разворачивающемуся перед ней сражению. Люди Гая окружили вражеских солдат, и те перед лицом многократно превосходящего их неприятеля побросали оружие. Данте кинул взгляд через плечо, затем, как и Гай немногим раньше, бросился к Клаудии. Внезапно он замер.
– Клаудия! Сзади!
Но было уже слишком поздно. Клаудия обернулась, когда перед ней из воды выросла темная фигура. Не успела Клаудия разглядеть лицо с выцветшими светлыми волосами и острыми голубыми глазами, как ее дядя схватил ее и прижал кинжал к горлу, прячась за девушкой, как за живым щитом.
– Мне нужен безопасный проход, мне и моим солдатам, - закричал Лонсдейл людям на берегу. - Бросьте оружие!
Данте первым подчинился ему, с яростью отбросив меч.
– Как это похоже на тебя, дядя, прятаться за женской юбкой. Странно, что я не вижу здесь твоего старого друга епископа. Он тоже большой специалист по пополнению своей казны с помощью моей сестры. Неужели ты думаешь, что я не смогу выяснить, куда ты отвезешь ее?
– Она отправится в монастырь, когда я наконец совершу сделку с бароном Монтегю относительно Хол-форд Холла. С твоей сестрой ничего не случилось бы, если бы Монтегю сдержал слово. И ты никогда бы не узнал, что она оставалась в Лонсдейле дольше задуманного. Я компенсирую тебе все твои расходы.
Клаудия чувствовала, что Лонсдейла от страха бьет крупная дрожь. Отчаяние подвигло его на крайние меры. Если ему каким-то образом удастся скрыться вместе с ней, в его руках она проживет недолго. Лонсдейл сильней сдавил ее руку, не имея причин заботиться о ее раненом плече, и у Клаудии вырвался легкий стон.
– Ты грязный лжец, дядя. - Данте вытащил из-за пояса кинжал и потрогал лезвие. Затем он перевел взгляд на Лонсдейла, как будто пришел к какому-то решению. - Сейчас ты заплатишь за свои злодейства.
– Я перережу ей горло! - завопил Лонсдейл. - Клянусь, я это сделаю!
– Ты действительно полагаешь, что я отпущу тебя живым? - Данте отрицательно покачал головой, как бы отвечая на собственный вопрос. Сначала тебе придется убить меня.
Лонсдейл сделал шаг назад. Внезапно пара рук схватила его, и завязалась борьба. Широко раскрытыми от ужаса глазами Клаудия смотрела на кинжал, который отодвинулся
– Беги, Клаудия! Быстро!
Наклонив голову, чтобы не задеть кинжал, она извернулась, сделала шаг в сторону и упала. Не обращая внимание на острую, пульсирующую боль в плече, она мгновенно вскочила на ноги и отбежала в сторону, стараясь оказаться как можно дальше от дяди, затем повернулась, боясь оставаться к нему спиной. Гай боролся с Лонсдейлом, обхватив его руками и пытаясь вырвать у него нож. Внезапно серебряной вспышкой мелькнул еще один кинжал, закончивший свои полет в горле Лонсдейла. С выражением невероятного изумления на лице барон упал на колени. Не вынеся ужасного зрелища, Клаудия отвернулась.
– Он сделал тебе больно? - Гай заключил ее в объятия и осторожно коснулся плеча. Когда она невольно вздрогнула от боли, он громко выругался.
– Ничего страшного, со мной все в порядке, - тихо сказала Клаудия.
Однако лицо Гая оставалось мрачным, и он решительно направился к берегу. Перевес был на стороне его людей, и Гай резким кивком подозвал к себе Кенрика.
– Разыщи, где они спрятали лошадей, и пошли дозор на поиски остальных солдат Лонсдейла.
– Хорошо, - ответил Кенрик. - Один из раненых уже признался, что еще один отряд ожидает их неподалеку. Мы с Фиц-Аланом приготовим им небольшой сюрприз.
– Отлично. Я с Клаудией вернусь в лагерь и буду ждать вас там. - Гай направился к своему коню.
– Монтегю! - Услышав окрик, Гай замер и обернулся. Подошедший Данте обеспокоенно посмотрел на сестру.
– Ты не ранена, cara?
– Нет, я не ранена, - Клаудия сердито взглянула на него. - Ты понимаешь, что твой кинжал мог бы попасть в Гая? Если бы Лонсдейл сделал шаг в сторону, Гай был бы сейчас мертв!
Данте выпрямился, и на лице его появилась ледяная улыбка.
– Нет, такого быть не могло, уверяю тебя.
– Разве, Данте? - Ей так хотелось верить ему, но она не знала, могла ли это себе позволить. - Ты можешь дать слово, что никогда не попытаешься убить Гая? Ты можешь поклясться мне в этом?
– Сейчас не время и не место спорить. - Осуждение, сквозившее в голосе Гая, удивило ее не меньше, чем предостерегающий взгляд, который он послал ей. - Вы сможете поговорить об этом позже, в лагере.
– Думаю, что не сможем. - Одним плавным движением Данте вернул меч в ножны. - Мои люди готовы к отъезду, а я уже и так слишком сильно задержался у вас. Бумаги, которые я подписал в аббатстве, означают, что я сложил со своих плеч ответственность за тебя, Клаудия. Желаю тебе счастья в замужестве.
Не промолвив более ни слова, Данте повернулся на каблуках и направился к своей лошади, где его ждали Оливер и Арманд. Клаудия не стала смотреть ему вслед.
– Верни его, - сухо сказал Гай.
Клаудия покачала головой.
– Нет, я сделала свой выбор. Моя верность принадлежит тебе.
– Я не просил тебя выбирать между нами. Я просил только...
– Пожалуйста, Гай! Я не желаю говорить о нем. - Она не хотела давать волю слезам, хотя они стояли у нее в глазах. - Пусть Данте уезжает. Он принес нам только горе.