Обрученные зверем
Шрифт:
Обещал же, что воздействовать не будет. А как тогда объяснить всё это?
— Спасибо, — кисло отозвалась я, чопорно сложив руки на коленях. — Я не настолько любопытна.
Собственный голос звучал как-то неправильно и непривычно. А еще в горле пересохло.
Я схватила со стола капучино и одним разом осушила половину, после чего поставила чашку на место.
Вот только легче от этого совсем не стало.
Взгляд Стива стал еще более обжигающим. Я даже дёрнуться не успела, как он вдруг оказался рядом (одно слово —
Всего лишь прикосновение, а меня как огнём обожгло. Больно и сладко одновременно. Запретно.
И сама тут же разозлилась на себя и такую реакцию.
— Пенка, — невозмутимо отозвался Стив, вновь присаживаясь на диванчик.
Золото в глазах потемнело, и они почти вернулись к нормальному цвету, насколько он может быть нормальным у них.
— Продолжим наш разговор? Ты дала срок две недели. Четырнадцать дней для того, чтобы изменить мнение обо мне и всех модифицированных, вместе взятых.
— Да, срок две недели, — ответила ему, пытаясь отойти от этих ощущений.
— Тебе не кажется, что он слишком маленький?
— Увеличивать не буду, — тут же вставила я.
— Но тогда мы должны встречаться чаще. Намного чаще.
— Только не говори, что мне придётся к тебе переехать.
А в ответ иронично приподнятая бровь и насмешливое:
— Интересное предложение, Мари. Если ты хочешь…
— Не хочу! — нервно отозвалась я, мысленно проклиная свой длинный язык.
Это же надо было такое сказать.
— Жаль. Мне понравилось. В любом случае ты не должна будешь вставлять мне палки в колёса.
— И что это означает?
— Ты не будешь бегать от меня.
Я молчала, ожидая продолжения. Нутром чувствовала, что оно обязательно последует. И не ошиблась.
— Потому что я тебя всё равно найду, — тихим вкрадчивым голосом, чётко выговаривая каждое слово, произнёс оборотень. — Где бы ты ни пряталась, где бы ни скрывалась… Найду и… накажу.
У меня даже дыхание перехватило.
Это не угроза, скорее… обещание.
И пока я собиралась с мыслями, Стив продолжил — уже другим, более деловым тоном:
— Штрафные санкции нам тоже стоит обсудить. За нарушение. Как насчёт поцелуя?
— Какого поцелуя? — не поняла я, еще до конца не переварившая его предыдущую фразу.
— Нашего.
И тут стало неприятно и обидно. Пока я сижу, ушами хлопаю, этот хищник уже всё решил за меня.
— Надо же, как ты всё просчитал, — заметила едко. — И поцелуи, и ночь. Выбор-то мне вообще хоть какой-то остаётся или нет? И какие штрафные санкции? Мы с тобой еще договор не заключили, условия не обсудили.
— Так мы этим сейчас и занимаемся. Ты позволяешь за собой ухаживать, платить за тебя в кафе, ресторанах, будешь принимать подарки…
— Стоп! — тут же встрепенулась я. — Никаких подарков!
— Не переживай, они в любом случае останутся у тебя.
Он серьёзно думает, что в этом причина моего отказа?
— Ты не понял! — отчеканила я, подаваясь вперёд. — Мне. Ничего. От тебя. Не надо! Совсем.
— Мари.
— Нет. Знаю я вас, модифицированных: золото, бриллианты, дорогая одежда, шикарные подарки!
Воспоминания колкой иголкой протыкали сердце. А ведь казалось, что всё забыто, пережито и похоронено.
Но эмоции и боль такие яркие, что их сложно удержать, невозможно спрятать.
Я осеклась под пристальным взглядом и прикусила губу, внезапно осознав, что сказала и показала слишком много.
— Это не ты, — мягко заметил Стив, на которого моя речь не произвела особо сильного впечатления. — И не подруга. Что-то более личное, близкое.
Эта его проницательность злила и раздражала. Мне хотелось сказать что-то этакое в ответ, вывести на эмоции. И я нашла отличный способ.
— С чего ты взял, что это не мой личный опыт? — слова срываются с губ прежде, чем я успеваю осознать и понять их смысл. — Может, я уже прошла через постель десятка модифицированных?
Ручка сломалась в его руках с громким треском. Колпачок отлетел и затерялся где-то на полу, а на стол медленно закапали чернила, оставляя после себя уродливые пятна на белой скатерти. При всём при этом его лицо оставалось совершенно спокойным, разве что глаза пылали слишком ярко.
Доигралась. Добралась до той самой грани, когда терпения даже у такого стойкого хищника не хватило. И сейчас мне предстояло познать всю степень его бешенства.
Но и тут Стив сумел меня удивить. Моргнул, отложил в сторону сломанную ручку и не спеша вытер руку о салфетку.
— Нет. Ни одного.
Мне бы помолчать…
— Откуда такая уверенность?
— Знаю, чувствую. На тебе нет других запахов, — пояснил мужчина, методично стирая чернила и бросая комки грязных салфеток на стол.
— Запахов? — не поверила я. — Я принимаю душ каждый день.
— Это другой запах, Мари. И на тебе его нет. Ты чиста. Но тебя кто-то обидел. И ты запомнила.
Я отвела взгляд, снова поворачиваясь к окну.
— И что?
— Скажешь?
Он ведь всё равно узнает, это лишь вопрос времени. Работу нашел, где живу — знает. Покопается немного и обнаружит. Это ведь не такая большая тайна. Но всё равно произносить вслух больно.
— Это важно?
— Да.
Мне очень хотелось выглядеть равнодушной и спокойной, когда я тихо бросила в ответ:
— Мать.
— 16-
Она ведь тоже сопротивлялась, отказывалась от подарков, до последнего считая, что это пройдет, что сможет выстоять против зарвавшегося модифицированного, который вдруг решил, что эта гордая и неприступная молодая женщина будет его.